Русско-польские отношения и политическое развитие Восточной Европы во второй половине XVI – начале XVII вв. - страница 84

либо сторонники Габсбургов[666], использовавшие в полемике всякие доводы против московского кандидата. Что же касается шляхты, собравшейся в лагере сторонников царя, то в ее среде господствовали иные настроения. Показательна инициатива представителей шляхты в составе польско-литовской делегации, которые на переговорах в Каменце во время дискуссии о вере будущего монарха и способе проведения коронации выступили со своим проектом решения этих вопросов. Шляхетские представители не только не требовали, чтобы царь стал католиком, но, наоборот, исходя из того, что будущий монарх сохранит свое прежнее вероисповедание, предложили для согласования точек зрения сторон разделить обряд коронации на две части: причащение в православной церкви при участии митрополита и возложение короны на голову монарха архиепископом гнезненским[667]. Хотя проект не получил (по разным мотивам) одобрения ни входивших в состав польско-литовской делегации сенаторов, ни русских послов, однако ясно, что в своем подходе к интересующим нас вопросам представители шляхты руководствовались чисто политическими соображениями, настаивая на участии архиепископа в акте коронации не по религиозным, а по государственно-правовым соображениям.

Стоявшие за ними группировки шляхты обеих частей Речи Посполитой продолжали отстаивать свои позиции и в дальнейшем, когда в «московском» лагере началось обсуждение кандидатур. Так, «маршалок» литовской шляхты утверждал от ее имени, что для выбора царя достаточно его обещания провести «диспут» о вере[668]. Эта инициатива встретила поддержку ряда шляхетских политиков Короны, которые доказывали, что от папы можно добиться согласия на коронацию православного царя патриархом, поскольку между католицизмом и православием нет глубоких различий и сам папа разрешает отправлять богослужение в римских храмах по греческому образцу[669]. Вышеизложенное дает основание утверждать, что начавшийся в Речи Посполитой постепенный подъем контрреформации к концу 80-х годов XVI в. еще не оказал заметного влияния на формирование польско-литовских концепций политического развития Восточной Европы, которые и в это время продолжали носить последовательно светский характер.

Хотя отказ принять католичество не отразился существенно на позиции «промосковски» настроенной шляхты, он не мог не повлиять на отношение к кандидатуре царя католического епископата и в особенности его главы — архиепископа гнезненского Станислава Карнковского. Рассчитывая на то, что «обращение» царя сделает его известным всему католическому миру, примас готов был пойти даже на риск конфликта с курией, отказавшись по требованию нунция дать клятву, что он ни при каких условиях не коронует царя[670]. Публичный отказ царя принять католичество означал жестокий удар по всем этим планам, поставив главу католической церкви в Польше, агитировавшего за выбор царя, в крайне сомнительное положение сторонника «схизматического» государя. Его трудности еще более усугублялись действиями сторонников Я. Замойского, публично заявивших примасу, что «religio schismalicum dominare non posset»[671] (схизматик верой править не может). Неудивительно, что именно примас, оказавшись в столь невыгодной ситуации, стал инициатором резкой смены политического курса католического епископата, который до сих пор находился в лагере сторонников царя. Логически он мог повести линию на раскол между сторонниками Федора Ивановича и Габсбургов, но как опытный политик, хорошо ориентирующийся в настроениях шляхты, в основной своей массе враждебной по отношению к австрийскому кандидату, он избрал другое решение — поставить всю силу и авторитет католической церкви на сторону Сигизмунда Вазы. 17 августа С. Карнковский публично заявил, что выбор русского и австрийского кандидатов невозможен[672], а 19-го — отправился в лагерь Я. Замойского. За ним последовали почти все епископы и целая группа светских сенаторов[673]. Правда, одновременно лагерь Я. Замойского покинули приверженцы царя во главе с каштеляном Львовским Яном Сененским[674]. Но, поскольку их было немного, переход большой группы духовных и светских сенаторов в «прошведский» лагерь означал существенное изменение соотношения сил в пользу сторонников Сигизмунда Вазы. Одновременно с переходом примаса к Я. Замойскому отпали формальные препятствия для «номинации» шведского принца, и в тот же день, 19 августа, архиепископ гнезненский С. Карнковский и маршалок коронный А. Опалиньский торжественно провозгласили его избрание польским королем