Новый план действий, о котором речь пойдет ниже, на съезде шляхты Великого княжества в Вильне, созванном 20 декабря 1572 г., получил поддержку значительной части литовской магнатерии[121].
В грамоте, которую в декабре 1572 г. повез в Москву литовский посланец М. Гарабурда, уже ничего не говорилось о возможности сепаратной элекции[122]. В ней содержалось лишь обещание поддержать на выборах московского кандидата, если предложенные условия будут для литовской стороны подходящими.
Какое соглашение было для литовских магнатов желательным, позволяет установить запись переговоров М. Гарабурды с царем и его советниками в Новгороде в феврале-марте 1573 г.[123] Прежде всего посол стремился убедить царя в том, что тот в случае своего избрания не сможет управлять одновременно и Россией, и Речью Посполитой: длительное отсутствие царя в Речи Посполитой приведет к тому, что станет невозможной деятельность судов (по обычаю при выезде монарха из страны деятельность судов приостанавливалась), а длительное отсутствие ого в России может привести к отпадению дальних краев — Казани и Астрахани. К тому же, — указывал посол, — кандидат на польский трон может быть коронован лишь после его перехода в католицизм[124]. Из этого следовало, что единственным реальным кандидатом на трон может быть лишь младший сын царя. Перед выборами царь и царевичи Иван и Федор должны дать польско-литовским сословиям письменную присягу, что избранный на трон Речи Посполитой царевич сохранит в целости все права и вольности шляхты и, если потребуется, еще более их расширит. Наконец, в устных предложениях Гарабурды был раскрыт выдвинутый уже ранее в грамоте, привезенной С. Матвеевым, пункт о «вечном мире» как условии избрания царевича. При заключении «вечного мира» царь должен был отдать Великому княжеству Полоцк с пригородами, Усвят, Озершце и Смоленск. Кроме того, самому царевичу Федору «для учтивости» царь обязывался дать еще «и иные замки и волости», чтобы избравшие царевича «народы» Речи Посполитой «не имели никаких упреков от других государей и соседей»[125]. Эти высказывания литовского посла, раскрывая смысл сжатых формулировок более ранних документов, позволяют охарактеризовать в целом литовскую концепцию переустройства в Восточной Европе. Не подлежит сомнению, что литовские магнаты стремились избежать личной унии между Россией и Речью Посполитой и избрания Ивана IV на польский трон. Именно поэтому они добивались выбора Федора, младшего (и, следовательно, имеющего малые шансы унаследовать русский трон) сына царя. Молодой (в 1572 г. ему было 13 лет) правитель, который к тому же должен был перейти в Католицизм, мог стать послушным орудием в руках магнатов, можно было не опасаться попыток установления им режима сильной власти, подобного «опричнине». Представляется, что письменной присяги требовали не только от самого кандидата, но и оі его старшего брата и отца с той целью, чтобы предотвратить с их стороны какие-либо попытки вмешательства во внутреннюю жизнь Речи Посполитой. Одновременно территория Великого княжества должна была получить существенное приращение на востоке, что способствовало бы повышению его удельного веса в политической структуре Речи Посполитой[126].
Сопоставляя литовские условия с более ранним проектом Чешельского, нетрудно выделить такие общие моменты, как стремление обезопаситься от «тирании» будущего правителя или попытку добиться в обмен за выбор на престол территориальных уступок, но вместе с тем очевиден гораздо более умеренный характер литовских предложений: здесь не было речи ни о разделах русских земель, ни об их обращении в «феод» Речи Посполитой. Умеренность литовского проекта лишь отчасти можно объяснить тем обстоятельством, что его авторы знали о Русском государстве и правительстве гораздо больше, чем польские политики, и хорошо понимали, что Иван IV не примет условий, сформулированных Чешельским. Не меньшее значение имело, думается, стремление литовских магнатов не допустить возобновления Ливонской войны. В среде литовских феодалов к началу 70-х годов сложилось прочное убеждение, что дальнейший военный конфликт с Россией бесперспективен и ничего, кроме ущерба и разорения, Великому княжеству принести не может
