Хотя, как увидим далее, в сообщениях русских послов было много неточностей и преувеличений, их главное утверждение, что в Речи Посполитой многие думают о выборе царя или его сына на польский трон, полностью соответствовало действительности. О его точности свидетельствуют не только сообщения иностранных послов, но и письма польских протестантов своим единоверцам. Первое, что следует в них отметить — констатацию (в целом ряде текстов) того факта, что основная масса сторонников Московского кандидата — это «русские» (ruthenes) и «литовцы»[93], т. е. население белорусских и украинских земель Речи Посполитой. К сожалению, кроме упоминания об общности религии, авторы дошедших до нас сообщений ничего не говорят о мотивах, которые побуждали разные слои белорусского и украинского общества желать выбора царя на польский трон. Гораздо подробнее они описывают настроения польской феодальной среды, где с начала 60-х годов начинают распространяться различные проекты соглашения с царем относительно польского трона. Суть их заключалась прежде всего в том, чтобы, предоставив царской семье определенные шансы наследования после смерти Сигизмунда-Августа, добиться от Ивана IV таких уступок, которые бы обеспечили Речи Посполитой руководящее положение в Восточной Европе.
Один из таких вариантов предусматривал, как и отмечалось в донесениях Г. Ф. Мещерского, возможность брака между Иваном IV и сестрой Сигизмунда II, но при условии, что он вернет отнятые у Великого княжества земли[94].
Хотя этот вариант всплывал неоднократно, открывавшаяся возможность вступления Ивана IV на польский трон не устраивала весьма значительные круги польских феодалов. Стремление царя к самодержавному правлению, его суровые расправы со своими политическими противниками вызывали у них серьезные опасения за судьбу шляхетских вольностей. Австрийские послы, побывавшие на Люблинском сейме 1569 г., сообщали в Вену, что из-за своей жестокости царь не может надеяться быть избранным на польский трон[95].
Поэтому среди части польских феодалов возник другой проект — усыновление царевича Сигизмундом II и передача его на воспитание польскому королю[96]. Какие цели преследовали авторы такого проекта, позволяет судить сочинение польского шляхетского политика и публициста Анджея Чешельского, изданное в виде речи к послам на Варшавский сейм 1572 г.[97] В нем указывалось, что речь может идти о кандидатуре лишь младшего сына Ивана IV — Федора, который не похож на своего отца и старшего брата, настоящих «тиранов». Чтобы и он не стал «тираном», царевич по усыновлении должен был находиться в Речи Посполитой на воспитании у польских советников и не вмешиваться в управление государством до смерти Сигизмунда II. За допущение царевича к наследованию польского тропа Иван IV уступал Речи Посполитой Новгород, Псков и Смоленск. Проект также предусматривал, что царевич, объявленный наследником Сигизмунда II, должен быть еще при жизни отца коронован на царский трон. Ему также завещалась половина всех русских земель, которые затем, после смерти Ивана IV, вошли бы в состав Речи Посполитой; другую половину мог получить старший сын, но лишь как лен Речи Посполитой, подобно Прусскому герцогству. После пресечения мужской линии последнего и эти земли вошли бы в состав Речи Посполитой. Таким образом, в случае успеха план должен был привести к расчленению и упразднению Русского государства как особой политической единицы, а русские земли становились объектом обогащения польских феодалов. Не случайно в проекте отмечалось, что уступленные Иваном IV земли следует отдать в управление знатным людям из Польши.
Разумеется, эти проекты не были предметом официального обсуждения в сенате, но к ним проявляли интерес видные политики короны. В июне 1572 г. осведомленный секретарь папского легата сообщал в Рим, что некоторые сенаторы, группирующиеся вокруг куявского епископа С. Карнковского, обсуждают возможность выбора на польский трон второго сына Ивана IV[98].
Расчеты на соглашение такого рода с Иваном IV ясно свидетельствуют о том, что польские политики не имели ясного представления о внешнеполитических целях русского правительства. В свою очередь и донесения русских дипломатов не раскрывали царю тех целей, к которым стремились в Речи Посполитой сторонники его избрания на польский трон. «Соединение» между Россией и Речью Посполитой обе стороны понимали совершенно по-разному, но в одном важном аспекте их представления совпадали: они вполне отдавали себе отчет в том, что, пока продолжается конфликт между ними, третьи государства используют его, чтобы укрепить свои позиции за счет восточноевропейских держав. Уже в 1950-х годах В. Д. Королюк обращал внимание на то, какие удобные условия для турецко-татарской агрессии создались в результате восточной экспансии польских и литовских феодалов на русские земли
