‑ Я больше тебе не нужен?
‑ Очень нужен, ‑ сказала она честно, ‑ но мы опасные спутники, Ортан. Ведь мы суеверны, ты понимаешь?
‑ Разве ты суеверна, леди Элура?
‑ Меньше других, ‑ сказала она, ‑ но это неважно. Все мы связаны целью и судьбой. Мы ‑ последнее, что осталось от целого мира. Последний отросток на засохшем дереве Экипажа. Я из рода Штурманов, Ортан, ‑ сказала она с усмешкой. ‑ Мы не верили в Предназначение и священную кровь, но просто в кровь я верю. В то неповторимое, что передается от дедов к внукам, и если оно исчезнет, его уже не возродить. А мы ведь были довольно удачным народом! Смелым, стойким и любопытным. Мир, конечно, без нас не погибнет ‑ но станет бедней.
Почему‑то он взглянул на нее с сожалением. Поглядел и отвел глаза. И сказал совсем не то, что хотел сказать:
‑ Ты очень похожа на Родрика, леди Элура.
Здесь дикий край, люди здесь никогда не жили ‑ люди селятся вдоль рек в долинах главных хребтов. И все равно, как скудны и глухи эти места в сравнении с настоящим Миром! Жизнь прячется, таится, молчит, я чувствую живых, но они немы. Здесь мало радости ‑ лишь голод и страх.
Чтобы понять Сообитание, надо вернуться в Хаос. Увидеть эту жалкую, разрозненную жизнь, не слитую в радости, не хранимую разумом. Увидеть, как люди убивают друг друга. Побыть среди этих людей.
Я рад, что Сообитание победило людей, иначе весь Мир превратился бы в Хаос ‑ безрадостный, неразумный и одинокий.
Я рад ‑ но мне тяжело. Я тоже сейчас одинок и неразумен. Куда я веду людей? Я не могу из спасти. Куда бы я их ни привел, их найдут и убьют. Здесь, в Хаосе, им не укрыться.
Уйти? Но я не могу уйти. Что‑то держит меня ‑ может быть, Элура? Если б она пошла со мной, я мог бы попробовать прорваться на Остров... Он покачал головой, потому что это глупая мысль. Сообитание нас не пропустит. Я дважды водил сэра Родрика на Западную гряду, но это был дозволенный путь, Сообитание знало, зачем мы идем, и нас пропускали.
Нет, подумал он, я этого не могу. Нельзя приводить убийц в страну Живущих. Они не нужны. Они должны исчезнуть.
Мы сидим у костра. Переход был нелегким, но мы втянулись, даже Илейна держится на ногах. Осунулась, побледнела ‑ но ни слез, ни жалоб. Пусть мне кто‑нибудь скажет, что кровь ничего не значит!
Слабенькая улыбка на юном лице ‑ и опять шевельнулась боль. Если бы с нами был Эрд! Как бы он петушился, как бы геройствовал перед ней! бедный мой брат, он не успел даже влюбиться...
‑ Элура, а почему Опаленные Горы? Там война?
‑ Еще нет, надеюсь. Просто там часто бывают пожары. Сухой лес, и всегда он горит.
‑ А как же?..
‑ Как‑нибудь. С нами ведь Черный всадник.
‑ А ты его не боишься?
‑ Нет, ‑ сказала она, заправляя под сетку Илейны легкую светлую прядь.
‑ Элура, а правда, что он жил с ильфами?
‑ Правда, леди Илейна, ‑ ответил Ортан. Снова не подошел, а возник, и Илейна прижалась ко мне. Проблеск улыбки на суровом лице, и темное, тягостное ощущение: она так молода. Она так красива.
‑ Расскажи об ильфах, ‑ сказала она. ‑ Мы ничего не знаем, потому и боимся.
‑ Они маленькие, ‑ ответил он, ‑ мне по пояс. Они не строят домов и не носят одежды, потому что не боятся ни холода, ни жары, и они не делают ничего из того, что делают люди, потому что у них все есть.
‑ А им не скучно? ‑ спросила Илейна. ‑ Если ничего не делать, это, наверное, скучно?
Он улыбнулся. Наконец‑то он просто улыбнулся и ответил ей добродушно:
‑ У них свои занятия, леди Илейна.
‑ Ортан, ‑ спросил сэр Норт ‑ уж он то не возник, а подошел торопливо и громко: ‑ А это правда, что когда люди уходят из Мира, ильфы лишают их ума, а потом убивают?
‑ Да, ‑ спокойно ответил Ортан. ‑ Людям нельзя уходить из своего мира.
‑ Вон как? И кто же это нам место определил?
‑ Вы сами, ‑ ответил Ортан. ‑ Вы не признаете Законов и убиваете не для еды. Если бы вы остались в Сообитании, ему пришлось бы вас уничтожить, чтобы защитить остальных. Сообитание не любит убивать бесполезно. Вам отвели такое место, где вы не могли убивать разумных и где над вами не властен Закон, и тогда вы стали убивать друг друга.
Он говорил раздумчиво, но спеша, огромный, чужой до дрожи в коленках, и то, что он говорил, было так ужасно, что ей захотелось его убить. Божественные, непостижимо могучие предки ‑ как дикие рунги, которых загнали в корраль? А мы для него только стая опасных зверей, которых нельзя выпускать из‑за крепкой ограды...
