Это были их маленькие рождественские сокровища. Вздохнув, Джудит сказала:
– Их уже нет… Они были совсем старые и буквально разваливались от малейшего прикосновения. Мы найдем другие. – Видя готовые сорваться с детских губ слова протеста, она поспешно продолжила: – Мы начинаем новую жизнь, в которой все будет по-другому. Возможно, у лорда Чаррингтона есть свои Рождественские сокровища.
На самом деле она сильно сомневалась в этом. Вряд ли у графа могли оказаться такие вещи.
– Когда мы приедем в Темпл-Ноллис, – решительно сказала Джудит, – нам придется потратить немало времени на изготовление новых елочных игрушек. Я уверена, в таком большом доме найдется много места для рождественских украшений.
Дети не были слишком рады ее словам, но согласились. Джудит отослала их в местный паб «Пес и куропатка», чтобы спросить у его хозяина, мистера Хопгуда, как лучше упаковать одиннадцать бутылок вина.
Вечером того же дня они были приглашены на чай в Хартуэлл, и за ними в карете приехала Бет. Джудит очень хотелось надеть одно из своих новых платьев, но она все же решила до конца выполнить свое решение не снимать траур до свадьбы. Изменив фамилию, она изменит и одежду.
Ей очень нравилась Бет Арденн и нестерпимо хотелось поговорить с ней о некоторых волнующих вещах, но Джудит не знала, как завести об этом разговор. Она даже не знала, с чего начать.
Когда они приехали в Хартуэлл и дети, выпрыгнув из кареты, побежали вперед, Бет коснулась руки Джудит и участливо произнесла:
– Вы сегодня выглядите очень озабоченной.
– Это просто нервы… – улыбнулась Джудит. – Свадьба – это целое испытание, особенно такая…
– Я уверена, у вас с графом все будет хорошо. Вы оба уравновешенные люди, не склонные к крайностям.
– Я тоже так думаю, – кивнула Джудит, но в душе не могла не признаться себе, что, несмотря на дипломатическую выучку Леандра и собственный многолетний опыт семейной жизни, отношения между ними иногда грозили перейти разумные границы.
Войдя в дом и снимая верхнюю одежду, Бет сказала:
– Граф был бы счастлив, если бы вы отказались от ношения траура.
– Да, но мне кажется целесообразным не снимать траура до свадьбы.
Казалось, эти слова не убедили Бет, поэтому Джудит прибавила:
– К тому же мои новые платья настолько красивы и не повседневны, что я просто не могу надевать их для работы по дому. Леандр хочет, чтобы я ничего не делала, но он не понимает, как много нужно сделать, чтобы освободить дом, упаковать все вещи и подготовиться к переезду.
– Это правда, – улыбнулась Бет. – Совсем недавно я думала точно так же. Мне понадобилось немало времени, чтобы привыкнуть к небрежному обращению с дорогими вещами. У меня просто руки дрожали, когда я пользовалась фарфоровой посудой. Им этого не объяснить! Они с самого рождения были окружены богатством и привыкли к нему, как к чему-то совершенно естественному.
– Бет, вы действительно бедно жили до замужества?
– О да! Разве вы этого не знали? Я была заурядной учительницей в школе для девочек в Челтнеме.
– Из вас получилась великолепная маркиза!
– Да? Среди лондонского светского общества я до сих пор чувствую себя самозванкой.
Взявшись за руки, они направились к мужчинам. Сердце Джудит согревал тот факт, что Бет Арденн удалось превратиться в знатную даму. Значит, и она сможет стать настоящей графиней.
Они довольно долго пили чай, и под конец детям уже не сиделось на месте. Джудит разрешила им поиграть в саду.
– Бастьен, – сказала она, – ты должен присмотреть за сестрой, и не подходите слишком близко к лошадям без сопровождения взрослых.
Когда дети ушли, Леандр спросил Джудит:
– Почему им нельзя близко подходить к лошадям, дорогая? Ты думаешь, лошади их съедят?
Джудит не хотелось оказаться предметом насмешек в обществе других людей, и она сухо ответила:
– Как известно, лошади кусаются.
– Эти не кусаются. Все лошади Люсьена, как и он имеют безупречное воспитание. Правда? – повернулся он к другу.
– Только не втягивай в это меня, – пробормотал марки.
– Мы с Джудит пойдем на веранду, – дипломатично сказала Бет, поднимаясь с места. – Присоединяйтесь к нам, когда закончите беседу.
