В первой общеевропейской антифранцузской коалиции, ставившей своей задачей подавление революции и реставрацию монархии, Россия принимала пассивное участие. Екатерина помогала коалиции морально, политически и деньгами, но не войсками. Союз окончательно распался в 1797 году. Вторая коалиция, в которой Россия поначалу приняла самое активное участие (поход Суворова), развалилась после того, как сначала австрийцы предательски подставили корпус Римского-Корсакова под удар французов, а затем англичане отказались вернуть Павлу I желанную Мальту.
К этому моменту вернулся из Египта и Наполеон, принудивший в 1801 году Австрию подписать мир. Убийство Павла разрушило неожиданно возникший русско-французский союз и заставило Наполеона внести коррективы в свои планы. В конечном счете все это привело к подписанию ряда двусторонних мирных договоренностей и дало Европе небольшую передышку, во время которой все участники недавних баталий смогли оценить сложившуюся ситуацию.
Выводы из ее анализа в различных европейских столицах были сделаны разные. В Петербурге молодые либералы во главе с Александром поначалу решили, что пришло время заняться внутренними делами и что Европа подождет. Не так думали, однако, в Париже, Лондоне, Вене и Берлине, где передышку восприняли лишь как возможность перегруппировать силы, готовясь к новому столкновению. Наполеон в 1804–1805 годах всерьез рассматривал планы высадки своих войск на английской земле и похода на Лондон. В первой половине 1805 года в Булони уже стояла прекрасно экипированная французская армия, ожидавшая только тумана на Ла-Манше, чтобы погрузиться на суда и отправиться к английским берегам.
В Лондоне, в свою очередь, готовились к войне. И дело было не только в возможной десантной операции французов. Англичане, исходя из своих традиционных стратегических торгово-экономических интересов в Европе, считали, что нынешний мир может устраивать лишь Наполеона. Само существование наполеоновской Франции, доминировавшей на континенте, означало огромные финансовые потери для английских промышленников. К тому же в Париже как альтернативный вариант десантной операции рассматривали возможность организации континентальной блокады, ущерб от которой для английской экономики мог быть колоссальным. Выход из положения, найденный Лондоном, заключался в том, чтобы за английские деньги заставить воевать с Наполеоном австрийцев и русских. Было очевидно, что если удастся добиться создания новой антифранцузской коалиции, ни о каком прыжке через Ла-Манш корсиканец не сможет уже и думать.
Что касается австрийцев, то их склонить к коалиции большого труда не представляло. Война казалась Вене единственным шансом избежать печальной участи стать второстепенной державой. Наполеон уже резко сузил зону влияния Австрии, вернув себе Италию, где без русских войск австрийцы не смогли оказать противнику серьезного сопротивления, и фактически присоединив к Франции мелкие разрозненные немецкие государства. Их марионеточные монархи больше времени теперь проводили уже не в Вене, а в Париже.
Не меньшее беспокойство действия Наполеона вызывали и у Пруссии, но до времени она предпочитала лавировать между двумя политическими полюсами, боясь прогадать.
Труднее дело обстояло с русскими, занятыми своими либеральными реформами. В это время Александр с несколькими друзьями, в глубочайшей тайне и без особого, правда, успеха, продумывали важнейший вопрос: как дать стране конституцию? В их интересах было спокойно торговать и дружить как с Англией, так и с Францией. Никаких серьезных причин для вступления России в антифранцузскую коалицию не существовало.
Лондону помог сам Наполеон. Если Павла он в свое время из антифранцузской коалиции вытащил, то Александра в нее втянул. Речь идет о знаменитом расстреле герцога Энгиенского, ставшего невинной жертвой Наполеона. Корсиканец мстил за покушение на него самого, организованное англичанами и роялистами – сторонниками Бурбонов. Единственная вина герцога заключалась в том, что и он принадлежал к этому роду.
Говорят, что косвенным виновником случившегося стал Талейран, сказавший Наполеону взрывоопасные слова: «Бурбоны, очевидно, думают, что ваша кровь не так драгоценна, как их собственная».
