Вступление английской эскадры в Босфор слагает с нас прежние обязательства, принятые относительно Галлиполи и Дарданелл. В случае если бы англичане сделали где-либо высадку, следует немедленно привести в исполнение предположенное вступление наших войск в Константинополь. Предоставляю… в таком случае полную свободу действий на берегах Босфора и Дарданелл, с тем, однако же, чтобы избежать непосредственного столкновения с англичанами, пока они сами не будут действовать враждебно.
Разница очевидна: первая телеграмма, по сути, безоговорочно приказывала армии занять Константинополь в ответ на приближение к городу английской эскадры, вторая предусматривала ввод русских сил в Константинополь лишь как ответный шаг на высадку английского десанта. Петербург давал Лондону шанс одуматься.
Одновременно Александр II счел необходимым честно предупредить о возможном развитии дальнейших событий как султана, так и правительства всех великих держав, объяснив мотивы, которые могут заставить русских против их воли занять Константинополь. Если в Лондоне демарш русских вызвал смущение, то во дворце султана – панику. В адрес англичан и русских из Константинополя полетели одна за другой телеграммы, умоляющие первых – остановить флот, а вторых – остановить армию.
С огромным трудом, но компромисс в последний момент удалось найти. Англичане отказались от идеи высадки десанта и расположились неподалеку от Константинополя, не вступая в Босфор. В свою очередь русские, с согласия турецкой стороны, перешли демаркационную линию, определенную перемирием, и заняли предместье Константинополя, откуда могли наблюдать за действиями английского флота. Таким образом, только чудом русским удалось не взять Константинополь и избежать новых обвинений Европы в коварстве.
Что же касается самой войны, то она закончилась так, как и должна была закончиться, учитывая тогдашний баланс сил и интересов в Европе. Последнюю точку в Восточной войне поставила Берлинская конференция. Место встречи было предложено немцами, заявившими, что Германия никому не станет навязывать своих взглядов, не будет разыгрывать из себя третейского судью, а ограничится ролью «честного маклера».
Результатом этого «честного маклерства» стал полный пересмотр всех договоренностей, достигнутых незадолго до того между Россией и Турцией в Сан-Стефано. Среди прочего, договоренности предусматривали появление на политической карте Европы фактически независимой Болгарии, лишь формально остающейся в вассальной зависимости от султана.
Берлинская конференция стала одной из самых циничных в истории дипломатии. Уже открывая ее, «маклер» Бисмарк заявил: «Господа, мы собрались здесь не для того, чтобы совещаться о счастье болгар, а для того, чтобы обеспечить Европе мир». В свою очередь лорд Солсбери от имени Англии так определил задачу конференции: «Вполне уничтожить результаты войны».
В итоге Турция оказалась обворованной своими же покровителями: не воевавшая Англия получила Кипр, а не воевавшая Австро-Венгрия, как она и планировала, Боснию и Герцеговину. Россию и славян, положивших на алтарь войны тысячи жизней, можно считать проигравшими почти под ноль. Русским, правда, вернули отобранный у них после предыдущей Восточной войны кусочек Бессарабии, зато отобрали главный военный приз: территорию Болгарии уменьшили втрое.
Русские выиграли войну, но проиграли Берлинскую конференцию, поскольку на дипломатическом фронте сражались уже не с одними турками, а со всеми крупнейшими европейскими державами.
О том, как шли бои на дипломатическом поле, красноречиво свидетельствует следующий отрывок из известной книги француза Антонэна Дебидура «Дипломатическая история Европы»:
…6 июля оставалось разрешить лишь один более или менее важный вопрос, а именно об азиатских территориях, завоеванных Россией во время последней войны; он был разрешен без особого труда. Оставаясь верной своим обязательствам по отношению к Англии, Россия заявила, что отказывается от Алашкертской долины и от Баязета… Больше того, желая дать еще одно удовлетворение британскому правительству, министры царя заявили, что их государь не намеревается укреплять Батум и собирается сделать из него свободный порт (порто-франко). Кроме того, было решено, что проект обещанных Армении реформ будет передан на усмотрение не одной России, а держав. Наконец, свобода Константинопольского и Дарданельского проливов в том виде, в каком она была установлена договорами 1856 и 1871 годов, была попросту подтверждена.
