1) Если английский или другие флоты вступят в Босфор?
2) Если будет иностранный десант в Константинополе?
3) Если там будут беспорядки, резня христиан и просьба о помощи к нам?
4) Как отнестись к Галлиполи, с англичанами и без англичан?
На конкретно поставленные братом вопросы Александр дает исчерпывающие ответы:
По 1-му. В случае вступления иностранных флотов в Босфор войти в дружественные соглашения с начальниками эскадр относительно водворения общими силами порядка в городе.
По 2-му. В случае иностранного десанта в Константинополе избегать всякого столкновения с ним, оставив войска наши под стенами города.
По 3-му. Если сами жители Константинополя или представители других держав будут просить о водворении в городе порядка и охранении личности, то констатировать этот факт особым актом и ввести наши войска.
Наконец, по 4-му. Ни в каком случае не отступать от сделанного нами Англией заявления, что мы не намерены действовать на Галлиполи. Англия, со своей стороны, обещала нам ничего не предпринимать для занятия Галлипольского полуострова, а потому и мы не должны давать ей предлога к вмешательству, даже если бы какой-нибудь турецкий отряд находился на полуострове. Достаточно выдвинуть наблюдательный отряд на перешеек, отнюдь не подходя к самому Галлиполи.
Волновались в Петербурге, но волновались и в Лондоне: русские были крайне озабочены тем, как бы ненароком не нарушить данного англичанам слова, а в Лондоне думали о том, что делать, если русские свое слово все же нарушат. Принципиальный спор о том, посылать или не посылать превентивно в Дарданеллы английскую эскадру, а также о том, пора ли уже вооружаться для войны с Россией, привел в Лондоне даже к правительственному кризису – в отставку ушли министр иностранных дел лорд Дерби и министр колоний лорд Карнарвон.
Избавившись от тех, кто склонен был доверять русским, кабинет министров принял решение послать к Константинополю эскадру и потребовать от парламента чрезвычайного кредита в 6 000 000 фунтов стерлингов на вооружение. Кредит выделили, хотя тот же парламент, рассмотрев условия перемирия, выдвинутые русскими, счел их вполне разумными. Вместе с тем было приказано отозвать эскадру, уже вышедшую в поход, и просить влиятельного лорда Дерби в связи с этим компромиссным решением вернуться на свой пост министра иностранных дел. Дерби вернулся.
На этом эпопея, однако, не закончилась. Подписанное русскими и турками перемирие не притушило, а, наоборот, только накалило страсти в Лондоне. Русский посол в это время докладывал Горчакову:
Прекращение военных действий, столь пламенно желаемое, совершившийся факт. Мы изъявили крайнюю умеренность, остановясь перед оборонительными линиями Константинополя; и что же? Это вызвало лишь еще большее раздражение, и за последнюю неделю вражда к России развилась до непонятной и прямо безумной степени.
В докладе посла большого преувеличения нет, что подтверждают сами действия Англии в этот период. Несмотря на то что ситуация вокруг Константинополя начала явно разряжаться, Лондон вновь принял решение отправить в Дарданеллы свой флот, а это являлось уже прямым срывом джентльменского соглашения между Россией и Англией. Формально Лондон известил Петербург, что обеспокоен за судьбу своих подданных, но всем было очевидно – речь идет о желании силой оружия защитить в регионе свои интересы.
Разгневанный действиями англичан Александр II продиктовал главнокомандующему русской армией следующую телеграмму:
Из Лондона получено официальное извещение, что Англия… дала приказание части своего флота идти в Царьград для защиты своих подданных. Нахожу необходимым войти в соглашение с турецкими уполномоченными о вступлении и наших войск в Константинополь с тою же целью. Весьма желательно, чтобы вступление это могло исполниться дружественным образом. Если же уполномоченные воспротивятся, то нам надобно быть готовыми занять Царьград даже силою.
К счастью, эту телеграмму вовремя остановили канцлер Горчаков и военный министр Милютин. В результате вмешательства двух влиятельных министров текст сообщения был полностью изменен:
