Слова из этой дамы приходится вытягивать точно клещами. Она ведет себя, как мученица на пытке. Да, это второй тип святош, речи которых текут в час по чайной ложке.
- А как Господь помогает вам стать сильнее? - интересуюсь я. - Приготовил ли он для вас избавление?
- Вера помогает мне в трудные минуты, - произносит она. - Я верую в избавление.
На протяжении всей беседы ее монотонный тон не приобрел никакой эмоциональной окраски. Я начинаю злиться.
- А если вдруг вас не спасет вера? - спрашиваю я. Вспомните Карла Сюарта!
- Значит, моя вера не была сильна, - отвечает Елизавета. Или...
Ее лицо как будто озаряет яркий свет.
- Мне суждено стать мученицей! Вот она истинная награда небес!
Мне этот разговор надоел. Черт с тобой, принцесса. Читай свои религиозные книги. С трудом верится, что она несет всю эту чушь на полном серьезе. Может, она действительно издевается надо мной. Нет, не похоже.
Я, принцесса Елизавета, мне 27 лет. Я сестра Луи, короля французов.
Слава Богу, завершилась моя беседа с Филиппом Орлеанским. Это человек никогда не внушал мне доверия. Сейчас особенно. От него исходит какое-то зло. А его беседа... нет, это не просто житейское желание поговорить... Орлеанский ожидал, что я сболтну ему что-то важное...
Мне становится грустно. Обидно, когда вас принимают за дурочку. Может, я действительно глупа? Нет, тогда бы меня это не волновало, я бы не заметила подвоха.
Но то, что я говорила ему - правда! Я никогда не лукавлю! Ох, почему моя набожность и честность заставляет людей считать меня слабоумной! Хотя... тут виновата и моя робость, застенчивость. Как бы я хотела быть такой, как Мария-Антуанетта! Это вовсе не зависть! Это несбыточная мечта стать беззаботной, игривой, легкой в беседе.
Меня окликнули. Я оборачиваюсь. Это Ферзен.
- Моя принцесса, - говорит он с поклоном. - Ваша сестра королева может меня принять?
- Она всегда рада встрече с вами, граф, - отвечаю я.
Никогда не понимала, зачем задавать вопрос, ответ на который очевиден. Ох, как я мечтаю о любви! Нет, мой возлюбленный не будет похож на Ферзена, он будет другой, лучше! Что-то меня отталкивает в этом человеке, но что?
- Не соблаговолите ли вы проводить меня? - спрашивает граф. - Или вы предпочтете прогулку?
Своей просьбой он не предоставляет права выбора. Зачем тогда предлагать прогуляться? Ведь я не смогу так поступить, хотя мне и хочется.
- С удовольствием, граф, - отвечаю я. - Как продвигается план нашего спасения?
- Все великолепно, моя принцесса, - отвечает Ферзен.
- Простите за настойчивость, но каковы подробности? - вдруг спрашиваю я.
Не знаю, как этот вопрос слетел с моих уст. Просто тон Ферзена, подходящий только для малых детей, сильно ранил меня.
- Моя принцесса, я бы не стал докучать вам нудными рассуждениями, - говорит Ферзен.
Отказ по этикету. Вроде бы делает одолжение, а на самом деле... Этот человек тоже считает меня дурочкой. Он боится, что я не пойму его речей... не только, его волнует, что по глупости я могу это кому-то рассказать! Неужели все спокойные, верующие в Бога девушки выглядят дурочками?
Мы входим в комнату Марии-Антуанетты.
- Моя дорогая сестра! - восклицает королева. - Я вижу, ты чем-то взволнована?
- Спешу успокоить вас, - отвечаю я. - У меня все прекрасно.
Хорошо хоть я не упомянула о беседе с Орлеанским, тогда бы они закидали меня вопросами, что именно я ему говорила.
Начинается обычная светская беседа. Королева время от времени снисходительно обращается ко мне. Так было всегда. Она любила быть моей покровительницей, давать мне советы, чувствовать себя такой... искушенной жизнью... Я всегда была для нее глупым наивным младенцем.
Внезапно разговор прерывается.
- Елизавета, прошу вас, сообщите мадемуазель гувернантке, пусть приготовит детей к прогулке.
Ясно, опять будет разговор о побеге. Меня вежливо выдворяют из комнаты. Причины мне ясны.
Они думают, что я не догадываюсь о том, что они скрывают от меня план бегства. Как я устала! Нет, нельзя злиться, в моем сердце не должно быть места для гнева.
Я, Светлана Лемус, помогала Максу в расследовании. Вернее, ходила за ним следом.
