Похоже, он прав. Надеюсь, он простит меня, если Анна предпочтет меня. Но смогу ли я простить его... Смогу... постараюсь...
Я, полковник Сантер, вновь вижу ненавистного дружка Австриячки. Он, окинув меня надменным взглядом, проходит мимо. Каждый день эта слащавая рожа маячит перед глазами, меня уже начинает тошнить.
В голове мелькает мысль: "Вдруг он каждый раз выносит драгоценности королевы для побега". Точно! Как я сразу не догадался? Я велю моему человеку преградить путь Ферзену.
- Что вам угодно? - сурово спрашивает королевский любовничек.
- Угодно обыскать вас, - говорю я. - Как начальник охраны я имею дать такое распоряжение.
- Я не являюсь французским подданным, - говорит дамский угодник. - Ваше требование оскорбительно. Учтите, я знаю куда обратиться, чтобы вас отправили убирать улицы.
Я улыбаюсь. Меня так легко не запугаешь.
- Я тоже знаю, к кому обратиться, чтобы вас повесели сушиться на фонарике, -слащаво произношу я. - Ваше сопротивление наводит на подозрения.
Ферзен презрительно отмахивается. Я даю знак солдатам начать обыск.
- Если будете сопротивляться, я велю вам скрутить руки! предупреждаю я.
- Сантер, отставить! - слышу я голос Лафайета.
Принес же черт! Как не вовремя!
- Вы нарушаете неприкосновенность мсье, - говорит он.
- Мой генерал, я только исполняю обязанности начальника охраны, - отвечаю я. - У меня есть подозрения, что мсье выносит драгоценности Австрияч... королевы для побега!
Лафайет секунду колеблется.
- У нас нет причин не доверять другу нашей королевы! произносит он. - Отпустите его.
- Мой генерал, - пытаюсь возразить я.
- Это приказ! - сурово произносит маркиз.
Увы, я отпускаю графа Ферзена. Не понимаю, почему Лафайет такой болван! Надеяться на благородство королей?! Тьфу!
Бедолага, он хочет получить любовь и народа, и короля. Второе ему не светит, а вот первое он стремительно теряет. Вы уж определитесь, мой генерал. Ох, удерут монархи у вас из под носа, как пить дать удерут!
Я, Анна Режан, прогуливаюсь по пейзажному парку. Уже давно стемнело, взошла луна. А вот и Нэвиль. Он любит прогулки поздним вечером, считает, что они благотворно действуют на его сон.
Он садится на скамейку у речки и зажигает трубку. Я подхожу к нему... Нэвиль оборачивается...
- А, это вы, - говорит он. - Решили подышать ночным воздухом...
- Да, - киваю я.
В его глазах я замечаю усмешку. Как я устала. Или жалость, или насмешки. А как бы вы поступили на моем месте?
Нэвиль удивленно смотрит на меня. Похоже, я произнесла мою мысль вслух.
- Прихлопнул бы старуху, - беспечно отвечает он.
Я вздрагиваю. Он хохочет.
- Вы миленькая особа, - говорит банкир. - Только слишком пугливы, а это плохо. Вот если бы вашу свекровь не убили, вы бы сейчас мучались.
- Прошу вас! - восклицаю я.
- Дитя, - хохочет он. - Только не говорите, что вам ее жаль. Не надо ханжества. Благодаря смерти старушенции, вы теперь свободная богатая женщина.
Я молчу. Только усталый взгляд - мой ответ.
- Эх, хорошо, что ее порешили, - рассуждает Нэвиль. Хотя... вдруг это сделали вы? В тихом омуте черти водятся.
Он опять хохочет. Странное чувство юмора. Мы обмениваемся пустыми репликами. Я ухожу... оборачиваюсь... громкий звук, похожий на хлопок... Нэвиль сидит на скамье, опустив голову. Где-то испуганно ухает филин. Ночной парк опять погружается в безмолвие.
Я, мадам Кампан, отдала необходимые распоряжения. Побег произойдет скоро, уже вынесли необходимые вещи. Осталось только передать шкатулку с документами. Я достаю из корсажа письмо Ферзена и еще раз перечитываю:
Мадам, я хочу еще раз поблагодарить вас за приятную беседу. Я был так увлечен, что совсем позабыл о деле. Осмелюсь просить вас побеседовать с Лафайетом, именно вы способны разузнать его тайны. Ваши тонкие способности и острый ум достойны восхищения. А теперь прошу вас быть утешительницей вашей госпоже.
Искренне ваш, Аксель.
Быть утешительницей госпоже! Ха! Я все время была утешительницей. Я превратилась в бессловесную рабыню, которая выполняет чьи-то поручения! Парижским торговкам веселее живется!.. Ферзен просит меня узнать, что хочет Лафайет. А надо ли? О каких "тонких способностях" он говорит?.
