(2) «Я один из вас, — говорил он, — и лишь ради вас я намерен жить, дабы угождать вам, ибо все мои сокровищницы принадлежат вам». А еще он заявил следующее: «Более всего я желаю провести жизнь вместе с вами, а если это невозможно, то вместе с вами умереть. Ведь я совсем не боюсь смерти и мечтаю встретить ее в бою. Ибо мужу надлежит погибнуть в сражении и никак иначе».(3) На следующий день он сделал в сенате несколько заявлений, а затем, поднявшись со своего места и подойдя к выходу, молвил: «У меня к вам важное объявление. Пусть на радость всему миру возвратятся все изгнанники, за какие бы преступления они ни были осуждены и каким бы ни был вынесенный им приговор». Так он очистил острова от ссыльных и подарил свободу самым опасным преступникам, но немногим позже его стараниями острова оказались наполнены вновь.4(1) Из числа императорских вольноотпущенников и солдат, находившихся на службе у Геты, Антонин немедленно убил двадцать тысяч человек, включая и мужчин, и женщин, где бы во дворце ни находился кто-либо из них; из людей же выдающихся он казнил наряду с прочими также Папиниана.
(1>a) Когда преторианцы выступили с рядом обвинений против Папиниана и Патруина, Антонин позволил воинам убить этих людей, сказав при этом: «Не ради себя, но ради вас я правлю, а потому вижу в вас и обвинителей, и судей».
(2) Убийцу Папиниана он упрекнул в том, что тот воспользовался топором, а не мечом.
Он также задумал лишить жизни Килона, своего воспитателя и благодетеля, который при его отце служил префектом Города и которого он сам часто называл отцом.(3) Посланные к Килону воины первым делом забрали его серебряную посуду, одежду и прочее добро, а его самого повели по Священной дороге, дабы доставить его во дворец и там убить. Обут он был в сандалии (ибо в момент задержания оказался в купальне) и облачен в короткий хитон.
(4) Солдаты разорвали его одеяние и изуродовали его лицо, так что народ и воины городского гарнизона пришли в негодование, и тогда Антонин, испытывая трепет и страх перед ними, явился к ним и, накинув на Килона свой плащ (ибо он был в военном облачении), молвил: «Не оскорбляйте моего отца, не бейте моего воспитателя!»
(5) Что же касается центуриона, получившего приказ убить Килона, и солдат, посланных вместе с ним, то они были казнены под тем предлогом, что будто бы устроили заговор против этого человека, но на самом деле за то, что они его не убили.
5(1) Антонин столь усердно выражал свою мнимую любовь к Килону, что произнес даже такие слова: «Заговор против него — это заговор против меня». Когда же находившиеся рядом с ним люди похвалили его за эти слова, он ответил им: «Не зовите меня ни Гераклом, ни именем любого другого бога». Сказал же он так не потому, что не желал называться богом, но потому, что не хотел совершать поступки, достойные божества.(2) Ибо во всех делах он проявлял безрассудство и, в частности, одних и тех же людей сначала окружал почестями, а затем внезапно покрывал позором без всяких на то оснований; он также щадил тех, кого совсем не следовало, и карал тех, кто этого менее всего заслуживал.
(3) Юлиан Аспср, человек блестящего образования и ума, вместе со своими сыновьями был возвеличен Антонином, так что шествовал по Городу в окружении великого множества ликторов, но тут же попал в опалу, а затем, униженный и охваченный великим страхом, был отправлен в родной город.
(4) Еще одного человека, Лена, Антонин также подверг бы бесчестию или казнил, если бы тот не был серьезно болен. Антонин перед солдатами назвал его хворь нечестивой, потому что она не позволила ему нечестиво с ним поступить.
(5) Он также лишил жизни Тразею Приска, который никому не уступал ни родовитостью, ни умом.
Он и многих других своих прежних друзей казнил.
6(1) «Всех не могу ни назвать, ни исчислить» достойных мужей, которых он уничтожил безо всякой причины. Поскольку казненные были в те времена довольно известными людьми, Дион приводит список их имен. Я же ограничусь упоминанием о том, что Антонин без разбора уничтожал всех подряд, — «и виновных, и правых», и покалечил Рим, лишив его достойных людей.
