Рис. Каракалла.
10(1) Сам Антонин, как мы уже упомянули, расходовал средства на солдат, диких зверей и лошадей, ибо он убивал великое множество диких и домашних животных, большую часть из которых были вынуждены приобретать мы, хотя и он также совершил несколько подобных покупок и однажды собственноручно убил десять диких кабанов одновременно. Кроме того, он имел обыкновение править колесницей в голубом облачении.(2) Во всех делах Антонин проявлял необычайную горячность и легкомыслие, но от своей матери он унаследовал хитрость, свойственную сирийцам, к которым принадлежала Юлия Домна. Устроителем же состязаний он назначал кого-либо из вольноотпущенников или других богатых людей, дабы и эти расходы возложить на них. Он же приветствовал их с плетью в руке внизу на арене и выпрашивал золото, словно исполнитель низшего ранга.(3) Он утверждал, что правил колесницей, подобно Гелиосу, и кичился этим, тогда как вся подвластная ему земля на всем протяжении его правления подвергалась такому разорению, что римляне однажды во время цирковых бегов хором прокричали среди прочего такие слова: «Мы погубим живых для того, чтобы похоронить умерших».(4) Ибо он часто говорил: «Лишь мне одному, и никому более, надлежит иметь серебро, дабы я мог преподносить его солдатам». Однажды Юлия упрекнула его в том, что он много потратил на воинов, сказав: «Мы остались совсем без денег, добытых или честным, или бесчестным путем». Тогда он ответив, обнажив меч: «Будь спокойна, мать! Пока у нас есть это, мы не будем испытывать недостатка в деньгах».
11(1) Более того, людей, которые ему льстили, он одаривал имуществом и деньгами.
(1>а) Бывший консул Юлий Паулин был клеветником и насмешником, не щадившим даже самих императоров, так что Север заключил его под стражу, но без оков. Когда же тот и в узилище продолжал насмехаться над правителями, Север послал за ним и поклялся, что отрубит ему голову. Он же отвечал: «Ты можешь ее отрубить, но, пока она цела, ни тебе, ни мне ее не сдержать». Север рассмеялся и отпустил его.
(1>2) Антонин одарил двумястами пятьюдесятью тысячами денариев Юния Паулина, потому что этот острослов, сам того не желая, допустил шутку над императором. Он сказал, что Антонин выглядит рассерженным на кого-то, тогда как Антонину было свойственно напускать на себя суровость.(2) Ибо он не имел представления о благородных занятиях и ничему подобному не учился, даже сам признавал это и относился с презрением к тем из нас, кто выделялся каким-либо образованием. Север, конечно, учил его решительно всему, что ведет к совершенствованию как тела, так и души,(3) и поэтому он, уже будучи императором, посещал учителей и изучал философию весь день напролет. Он умащал себя маслом, и мог проскакать верхом семьсот пятьдесят стадиев, и, кроме того, упражнялся в плавании даже в непогоду. Благодаря этим занятиям он некоторым образом окреп телом, но совершенно забыл об образовании, как будто и слова такого никогда не слышал.(4) Тем не менее он не был человеком злоречивым и бездумным, но многое схватывал на лету и весьма охотно давал разъяснения. Ведь благодаря его властности и порывистости, а также привычке одинаково безрассудно болтать обо всем, что бы ни пришло ему в голову, и выражать свои мысли без всякого стыда брошенные им фразы часто оказывались удачными.
(5) Антонин совершал множество ошибок, когда поступал по собственному усмотрению, ибо он желал не только всё знать, но и быть единственным, кто что-либо знает, не только иметь власть над всеми, но быть единственным властителем, и поэтому он ни у кого не спрашивал совета и питал ненависть к тем, кто обладал каким-либо полезным знанием. Он никогда никого не любил, но ненавидел всех, кто его в чем-либо превосходил, а более всего тех, кого он притворно заверял в своей необычайно крепкой любви.(6) Большинство этих людей он уничтожил различными способами. Многие были казнены прилюдно, но некоторых Антонин посылал в провинции (7) с неблагоприятным климатом, губительным для их здоровья. Так, словно оказывая им великие почести, он отправил неугодных ему людей либо под палящий зной, либо на лютый мороз. Даже если он кого-то щадил и не убивал, то притеснял их настолько, что в любом случае оказывался запятнаних кровью.
