— Выглядишь потрясающе, — взволнованно заметил Ноа. — Я так соскучился по тебе.
— Рада это слышать, потому что я тоже скучала, — ответила Камилла и шагнула в его объятия. — А где Итан?
— Я отвез его к родителям, чтобы побыть с тобой наедине. Как съездила? Как обстоят дела с выставкой?
— Все просто замечательно. Выставка состоится в октябре, и после этого они будут выставлять мои картины еще целых полгода.
— Рад, что все прошло удачно.
— Я тоже. Но только мне очень не хватало тебя и Итана.
Он потянулся, чтобы поцеловать ее, но она отстранилась.
— Ноа, давай сначала поговорим. Прошу тебя, присядь.
Ему хотелось отнести ее в спальню, но, увидев ее обеспокоенный взгляд, он молча согласился и сел на диван.
— Изначально мы собирались отмечать рождение Итана всего одну ночь, — начала Камилла. — Но мы по‑прежнему вместе. Чему я, конечно, рада, но чувствую себя в каком‑то подвешенном состоянии. Мы и не расстались с тобой, но и не встречаемся официально. Ты переехал сюда, чтобы научиться заботиться о сыне, и мы не договаривались, что будем спать вместе. Но мы спим.
— Ты когда‑нибудь слышала выражение «плыть по течению»? — взял ее за руку Ноа. — Прямо сейчас мы так и делаем. Я учусь быть отцом и узнаю своего собственного ребенка.
— Ноа, мне кажется, тебе неплохо здесь, в Далласе, с Итаном и со мной, — начала Камилла, и он сразу же понял, что она собирается уговаривать его остаться жить и работать в городе. Он мог бы поспорить с ней, но прямо сейчас ему хотелось физической близости, а серьезные разговоры можно отложить на потом.
— Камилла, давай оставим этот разговор до завтра. Я слишком скучал по тебе, чтобы сейчас обсуждать наше будущее.
Не дожидаясь ее ответа, он притянул ее к себе и жадно поцеловал. Его рука скользнула под подол ее юбки и задрала его вверх, поглаживая и лаская ее ноги.
— Черт, я так соскучился по тебе, — прошептал Ноа, стягивая с Камиллы блузку. Потом он расстегнул ее кружевной бюстгальтер, отбросив его в сторону, обхватил ладонями ее грудь и начал поглаживать ее соски.
— О, Ноа… Я хочу тебя, — сдавленно выдохнула Камилла и принялась за молнию на его брюках.
Потом, опустившись перед ним на колени, она поглаживала его отяжелевшую плоть и проводила по ней языком, заставляя его сходить с ума от возбуждения. Ноа старался не торопиться и доставить ей удовольствие, чтобы она тоже обезумела от желания, но у него не было сил сдерживаться. Он поставил Камиллу на ноги, стянул с нее трусики и, приподняв ее, провел языком по ее груди. А потом, раздвинув ей бедра, он вошел в нее, заполняя ее собой всю без остатка. Камилла обвила его ногами и, закрыв глаза, задвигалась с ним в одном ритме. Вскоре она закричала, когда ее накрыла волна удовольствия, но продолжила двигаться, резко покачивая бедрами, пока не достигла еще одного оргазма.
Через пару минут Камилла опустила ноги на пол и обессилено прижалась к плечам Ноа.
— Не отпускай меня, — прошептала она. — Мне кажется, я сейчас растаю.
— Ты потрясающая, — тихо ответил Ноа, поглаживая ее и покрывая ее лоб нежными поцелуями.
Он отнес Камиллу в ванную, где снял с нее туфли и освободился от собственных носков и ботинок. Затем Ноа включил теплый душ, и его руки снова заскользили по ее телу.
— Ноа, ты ненасытный и можешь заниматься сексом ночь напролет, — улыбнулась Камилла, глядя на его вновь отяжелевшую плоть.
— Давай проверим, насколько ты права, — с улыбкой предложил он.
Они уснули на рассвете в объятиях друг друга, чтобы утром проснуться и снова заняться любовью.
— Ты неутомим, — поцеловала его в плечо Камилла и нежно провела кончиками пальцев по линии его подбородка.
— Это все из‑за тебя, — просиял Ноа, привлекая ее к себе.
— Но этот мир не настоящий, — грустно вздохнула она.
— Ш‑ш‑ш. Наслаждайся сегодняшним днем. Обещаю, реальность вернется в свое время. А я продолжаю ждать чуда и хочу, чтобы ты оставалась в моей постели.
Камилла открыла рот, чтобы ответить, но он поцелуями положил конец этому разговору.
Проснувшись, Ноа крепко прижал к себе Камиллу. Она была теплой и мягкой, а ее кожа гладкой, как атлас. Он смотрел на нее и пытался угадать, что она чувствует по отношению к нему. Никто из них никогда не признавался в любви другому, а любовь всегда меняла правила игры. Любовь меняла все.
