С этими словами он притянул ее к себе и поцеловал. Через пару минут они снова лежали на кровати, и он ласкал Камиллу, нежно проводя по ее телу своими сильными руками. И она позабыла обо всем на свете, кроме грозившей поглотить ее страсти.
В субботу утром семьи Камиллы и Ноа собрались в церкви, чтобы крестить маленького Итана, а потом все вместе поехали в загородный клуб отметить это торжественное событие.
— Ты не забыл, что завтра я улетаю в Чикаго? — спросила Камилла, когда они с Ноа, вернувшись домой, уложили спать ребенка и на цыпочках вышли из его комнаты. — Прилечу обратно во вторник. Останешься здесь или поедешь к родителям?
— Останусь. Думаю, я справлюсь до твоего возвращения.
— Что ж, — улыбнулась Камилла, — в случае чего, ты знаешь, к кому обращаться за помощью. И мы по‑прежнему можем воспользоваться услугами нашей приходящей няни, хотя с того дня, как ты переехал сюда, такой потребности ни разу не возникало.
— Иди сюда, — тихо сказал Ноа и, взяв ее за руку, повел в свою спальню. — Радионяня включена, Итан крепко спит, на улице тихо. Я ждал слишком долго, а завтра вечером ты улетаешь.
Он обнял Камиллу и прильнул к ее губам, а она прижалась к нему и пылко отвечала на его поцелуй, наслаждаясь моментом их близости и понимая, что слишком скоро останется одна. А потом ей вдруг пришло в голову, что она могла лишать своего сына нормальной, полноценной семьи только из‑за того, что ей не нравилось жить за городом. Может, Ноа никогда не признавался ей в любви только потому, что он обожал свое ранчо и не мог питать глубоких чувств к человеку, который не разделял его страсти?
— Что‑то не так? — пытливо посмотрел на нее Ноа.
— Ты иногда слишком наблюдательный, — глядя в его бездонные синие глаза, ответила Камилла. — Я думала о нас с тобой.
— Тогда я постараюсь сделать так, чтобы ты продолжала в том же духе, — ответил он и жадно набросился на ее губы.
Сгорая от страсти, Камилла прильнула к нему, а потом отстранилась и, расстегнув свою блузку, принялась за ремень на его брюках. Вскоре она оказалась в объятиях Ноа, и тревоги о будущем отступили на второй план.
Припарковавшись во дворе Камиллы, Ноа заметил ее машину и улыбнулся.
Камилла вернулась сегодня из Чикаго, и, хоть она отсутствовала всего пару дней, он успел соскучиться. Ноа чувствовал себя более счастливым, когда они были вместе, что заставило его задуматься. Он так и не смог охладеть к ней, ни после их громкого расставания перед тем, как он ушел служить в армию, ни в течение тех трех лет, когда они виделись всего однажды.
Его по‑прежнему влекло к Камилле, но он не хотел связывать себя узами брака, который развалится через год или два. Ноа понимал, что они могли бы ладить друг с другом, только ни один из них не желал идти на компромисс.
Семья всегда имела для него огромное значение. Он обожал своих родителей и мечтал, что когда‑то обзаведется собственной семьей, но ему хотелось, чтобы отношения в ней были такими же гармоничными, как между его отцом и матерью. Ноа считал свою мать очень жертвенной и сомневался, что может сказать то же самое о Камилле. Все в нем восставало при мысли о том, чтобы остаться жить в Далласе, работать в семейном бизнесе и ходить в деловых костюмах. Он обожал свое ранчо, и именно оно стало камнем преткновения между ним и Камиллой.
А еще она не могла смириться с властной натурой Ноа, а он не знал, как ему измениться.
Он не мог подытожить свои чувства к Камилле, потому что всегда натыкался на стену из этих двух проблем и не мог продвинуться дальше. И пока эти самые проблемы не решатся, Камилла ни за что не выйдет за него замуж, а он никогда не женится на ней. Осознание того, что они, возможно, никогда не станут семьей, больно ранило, но было бы еще больнее, если бы они поженились, а потом развелись. Ноа не хотел совершить ошибку, которая негативно скажется на его собственном будущем и будущем его ребенка.
— Дорогая, я дома, — позвал он, входя в дом.
Камилла появилась на пороге библиотеки и при виде его лучезарно улыбнулась. На ней была короткая прямая юбка синего цвета, подчеркивавшая красоту ее ног, и блузка в тон. На руке позвякивали золотые браслеты, а волосы были собраны в высокую прическу.
