Рассказы и сказки - страница 17
Сухой берёзовый сук ветром на землю сбросило.
Ударился сук, разломился.
Мелкие веточки в траве потерялись, большие гнилушки раскатились кто куда.
Льёт дождик, водой гнилушки заливает. Солнышко светит, высушивает гнилушки.
Жуки-древоеды мягкую сердцевину грызут. Сыплются из гнилушек опилки.
Мелкие-мелкие земляные муравьи поселились в гнилушках. Всё нутро источили, одну древесную пыль оставили.
Однажды вышел я на поляну, гляжу — что-то в траве белеется. Поднял.
В руках у меня — лёгкая трубочка из берёзовой коры.
Это всё, что от гнилушки осталось.
Пристроил я к трубке донышко, получился у меня берёзовый кувшинчик. Теперь в нём лесные цветы стоят.
Заходят ко мне гости, спрашивают: «Кто сделал такой красивый кувшинчик?»
«Я сам, — отвечаю, — сделал. Да ещё мне земляные муравьи помогали, да ещё жуки-древоеды, да ещё дождик, ветер и солнышко».
— Стойте, стойте! Нынче нельзя ко мне подходить близко!
Косуля, обойди меня стороной, не трогай моих веток. И вы, птицы, не садитесь ко мне — ай! — нельзя, нельзя, вы же станете жёлтыми, как цыплята…
Нынче я, Орешник, весну праздную и цвету.
На каждой ветке я развесил длинные серёжки. Хорошо, правда ведь? Если качнуть серёжку, из-под чешуек посыплется жёлтая пыльца.
Я богатый, её у меня много!
Птица заденет ветку — поднимется жёлтое облачко.
Зверь качнёт стволик — встанет жёлтая туча надо мной.
Пронесётся ветер над зарослями — жёлтым туманом лес окутает, землю запудрит, воду на речках и озёрах жёлтой плёнкой подёрнет.
А гуденье вокруг меня слышите?
Чтоб веселей был праздник, я музыкантов к себе позвал — нарядных шмелей да быстрых пчёл, блестящих мух да всякую прочую мелкоту. Пусть гудят, побренькивают, посвистывают!
За труды награжу щедро, каждого сладкой пыльцой оделю…
Кончится вешний праздник, оденусь я листьями, оброню наземь отцветшие серёжки.
А на ветках, под листьями-то, завяжутся у меня дружные орехи-тройняшечки.
Исподволь, незаметно начнут наливаться, круглеть, выглядывать из мохнатых зелёных воротничков.
Засмуглеют от солнышка, вызреют.
И тогда — милости прошу на другой мой праздник, осенний!
Волчонок вылез из тёмного логова, уселся посреди полянки, лапы растопырил. Жмурится.
Увидали его птицы с деревьев.
— Ой, — кричат, — какой головастый!
— Ой, смешной да нескладный!
— Зачем тебе голова большущая? Носить тяжело!
— Братцы, не мешайте головастику! Он думает!
— О чём задумался, Волчище?
Почесался Волчонок задней лапой.
— Ещё чего, — говорит. — Охота была думать.
— Братцы, — кричат птицы, — он свою голову про запас носит! Хочет всех умнее вырасти!
— Волчище, ты скоро поумнеешь?
— Когда за ум возьмёшься?
— Будет у нас в лесу мудрый Волк! Правда, лобастик!
Почесался Волчонок другой лапой.
— Подите вы, — говорит, — с вашей мудростью.
— Братцы, — кричат птицы, — а может, для красоты такая голова? Для особенной волчьей красы?
— А может, для крепости? Чем больше да толще, тем крепче?
— А может, в большой голове большой голос помещается?
— Голос-то, чай, в горле! А голова для чего?
Спорят птицы, трещат, пересмеиваются.
А Волчонок поглядел на них да как зевнё-ёт!
В полголовы пасть открылась. А в пасти — зубки беленькие, зубки, зубки. Хоть малы, да уже видно, какими вырастут.
— Понятно? — Волчонок говорит.
И пасть со стуком закрыл.
Прилетел к берёзе пёстрый Дятел, увидел гнилой сучок. Сам прилепился на ствол, хвостом подпёрся и давай носом колотить, жуков да личинок из-под коры выклёвывать:
— Стук-тук! Стук-тук! Стучу без рук!
С азартом колотит, весело! Берёста лохматится, во все стороны труха летит. Иногда вместе с трухой и насекомыши падают, ненароком оброненные. Не замечает их Дятел, раззадорился, ещё веселей стучит!
Увидали Дятла три Синички-певички, порхнули к берёзе. Спрашивают:
— Ты чего тут делаешь?
— Веселюсь! — Дятел отвечает. — Игра у меня такая: раззудись, носок, размахнись, башка… Славно!
— Ну, а мы тут поработаем, — синицы говорят. — Не всем же веселиться!
И взялись за дело. Дятел по сучку носом стучит, нечаянно насекомышей роняет. А Синицы их на лету подхватывают, меж собой делят. Без отдыха работают!
