— А вот мне не скучно, — возразил Залумар. — Мне нравится так жить.
— Каждый день я вижу витрины, забитые золотыми часами, — сказал Лакин. — И что с того? У меня есть золотые часы, полученные в тот же момент, когда я заявил, что хочу их иметь. Но мне не требуется пятьдесят золотых часов. Мне не нужны даже ещё одни.
— Лакин, твой срок службы заканчивается?
— Нет, адмирал. Мне осталось ещё двенадцать лет.
— Значит, ты ещё не заслужил права на женитьбу. Ну а что до тех, кто заслужил, это их забота, а не твоя.
— Но это станет моей и вашей заботой, если рейдиане начнут роптать.
Жёлтые глаза Залумара вспыхнули.
— Первые мятежники будут казнены в назидание остальным. Таковы законы службы в космосе, которые я, как адмирал, имею право применить. Можешь не сомневаться, я без колебаний отдам такой приказ.
— Да, адмирал, но…
— Но что?
— Можем ли мы себе это позволить?
— Говори прямо, Лакин, хватит терзать мой разум загадками.
— Три года назад, — с угрюмым отчаянием в голосе напомнил Лакин, — нас было тысяча шестьсот. Сейчас — меньше.
— Продолжай.
— Сорок два рейдианина умерли от гриппа, к которому у нас нет иммунитета. Восемнадцать погибли, когда разбился земной самолёт. Двадцать три стали жертвой обжорства и лености. Двое исчезли, отправившись изучать дно моря. Сегодня утром трое разбились на спортивном автомобиле, который земляне построили по их приказу. Ещё около сорока рейдиан расстались с жизнью по самым различным причинам. Медленно, но верно число наших солдат сокращается. Если так пойдёт и дальше, очень скоро нас останется совсем мало.
— Мой бедный, глупый Лакин, если только мы каким-то чудом не обретём бессмертие, то наступит время, когда от нас не останется никого. Где бы мы ни находились.
— На Рейдиане, сир, смерть не будет для нас равносильна поражению и не станет победой для землян.
Залумар мрачно усмехнулся.
— В смерти нет ни победы, ни поражения. — Он взмахнул рукой, давая понять, что разговор закончен. — Иди, крась длинный забор.
Когда Лакин удалился, Залумар вызвал главного офицера связи.
— Шайпин, я только что узнал, что мои подчинённые беспокоятся. Тебе что-нибудь об этом известно?
— Всегда кто-нибудь ворчит. В любой армии есть недовольное меньшинство. Лучше не обращать внимания.
— На каждом корабле шесть операторов связи. Всего их шестьдесят. Есть ли среди них ворчуны?
— Мне о них ничего не известно, адмирал.
— Два года назад я приказал тебе вывести из строя все передатчики. Никто не пытался с тех пор их чинить? Ты проверял?
— Я проверяю каждый седьмой день, адмирал. Рации не работают.
— Ты готов в этом поклясться?
— Да, — твёрдо ответил Шайпин.
— Отлично! Можно ли восстановить хотя бы одну из них меньше чем за семь дней? То есть сделать так, чтобы она работала между твоими проверками?
— Нет, адмирал. Потребуется не меньше месяца на починку передатчика.
— Хорошо. Ты и дальше будешь лично отвечать за состояние раций. Всякий, кто попытается вести передачу, должен быть казнён на месте. За ошибку ответишь головой. — И адмирал так посмотрел на Шайпина, что у того не осталось ни малейших сомнений относительно серьёзности приказа. — Хейшэм во дворце или путешествует?
— Он вернулся три дня назад, адмирал. Скорее всего, он сейчас в своих покоях, в западном крыле дворца.
— Передай, что я хочу его немедленно видеть. А заодно найди Фокса и пришли ко мне.
Хейшэм и Фокс пришли вместе, первый с широкой улыбкой, а второй, как и всегда, с невозмутимым лицом.
Залумар обратился к Хейшэму:
— Ты отвечаешь за личный состав. Сколько сейчас в строю?
— Тысяча четыреста семнадцать, адмирал.
— Значит, мы потеряли сто тридцать рейдиан? — осведомился Залумар, не спускавший внимательного взгляда с Фокса, но тот никак не отреагировал на слова Хейшэма.
— Да, адмирал, — согласился Хейшэм, слишком довольный жизнью, чтобы обращать внимание на удручающую статистику.
— Что ж, после мрачных гримас Лакина твоя самодовольная ухмылка бодрит, — заметил Залумар. — А почему ты такой довольный?
— Меня наградили чёрным поясом, — сообщил Хейшэм, раздуваясь от гордости.
— Наградили? Кто?
— Земляне, адмирал.
Залумар нахмурился:
