— Женщина права, — сказал Розен.
— Вас, кажется, не спрашивают? — сказал Сэм, снизу вверх глядя на Розена.
— Я вашу же пользу имею в виду, — сказал Розен.
— Очень прошу вас, не беспокойтесь, — сказал Сэм. — Вы бакалейный комиссионер, а не советник по семейным вопросам.
— Но я, между прочим, и человек.
— Это еще не причина, — объявил Сэм, — я веду дела с Розеном как с комиссионером, а не как с человеком.
Розен схватил со стола шапку.
— Дела? Какие дела? — крикнул он. — Так делаются дела у людей? В холодную зимнюю февральскую ночь я оставляю свою жену и свое дитя, и свой теплый дом, еду двенадцать миль по льду и под снегом, чтобы дать вам шанс заполнить товаром ваши голые, засиженные мухами полки — и ради чего? Чтобы вы сказали «нет» так, будто делаете мне большое одолжение? Нет, это не для Джека Розена.
— Розен, — сказал Сэм, спокойно оглядывая его. — На мой взгляд, вы — пошляк.
— Пошляк! — задохнулся Розен. — Я пошляк? — воскликнул он, потрясенный.
Поведение его изменилось. Он сунул книгу в портфель, щелкнул застежкой, подхватил портфель рукой в перчатке.
— Какой в этом смысл, — заметил он философски. — Зачем Джеку Розену тратить свое дорогое время и разговаривать с грошовым торговцем, который настолько не беспокоится о собственном бизнесе, что даже витрину не может помыть, дорожку не может расчистить, чтобы клиент мог войти в дверь? Такой человек в душе деревенщина. Его место в царской России. Плюсы Нового Света он не может понять, тем более оценить.
— Философ, — усмехнулся Сэм. — Оптовый бакалейный философ.
Розен схватил свой портфель и шагнул за порог. Он сильно хлопнул дверью. Несколько банок в витрине накренились и рухнули.
Ида смотрела на мужа с омерзением. Все ее маленькое плотное тело тряслось от злости.
— Его каждое слово было как заповедь Б-жья, — выпалила она. — Где это видано, где? Человек целыми днями просиживает на кухне и нет, чтобы войти в магазин, помыть полки или банки под прилавком почистить, подумать хотя бы, как улучшить свой магазин, чтобы туда мог зайти клиент.
Сэм ничего не ответил.
— Вы слышали про такого бакалейщика, — продолжала Ида, презрительно тряся головой, — который настолько не думает о своем бизнесе и о своей жене, что даже не хочет выйти наружу и смести снег с дорожки, чтобы не стыдно было от людей? Стыд и позор — у человека есть бизнес, а ему лень даже подняться со стула! Стыд и позор!
— Ну хватит, — тихо сказал Сэм.
— Или я заслужила такое! — она подняла голос.
— Хватит, — повторил Сэм.
— А ну встань! — крикнула она. — Встань и расчисти дорожку.
Он сердито к ней повернулся.
— Прошу тебя, — крикнул он. — Пожалуйста, ты не командуй!
Ида поднялась и встала рядом с его стулом.
— Сэм, ты расчистишь дорожку! — почти завизжала она.
— Молчи! — крикнул он.
— Ты расчистишь дорожку! — крикнула она. Голос у нее дрожал от бешенства.
— Да умолкнешь ты или нет, — взвыл он и встал в гневе со стула. — Умолкнешь ты или нет, ты, мерзавка?
Ида смотрела на него, не понимая; потом губы у нее нелепо скривились, щеки вздулись, как у горгульи, тело сотрясли всхлипы и хлынули из глаз горькие слезы. Она рухнула в кресло, уронила голову на руки и отчаянно, пронзительно разрыдалась.
Сэм так и ахнул в душе. Слова сорвались у него с языка, и вот опять эти слезы. Тоска проняла его до костей. Он проклинал магазин, проклинал свою бесполезную жизнь.
— Где лопата? — спросил он сдаваясь.
Она на него и не глянула.
Он пошарил по магазину и нашел лопату недалеко от двери в погреб. Постучал лопатой об пол, чтобы сбить паутину, и вышел наружу.
Ледяной февральский ветер прохватывал его сквозь легкий пиджачишко, снег терзал ноги как ледяными клещами. Ветер срывал с него фартук, стегал по глазам редкими волосами. Отчаяние нашло на Сэма, но он старался его побороть. Нагнулся, сгреб снег в кучу, сбросил в канаву, и куча, упав, разбилась. Лицо у Сэма стало багровое под хлещущим ветром, холодные слезы текли по щекам.
Мистер Фаин, отставной полицейский, один из клиентов Сэма, пробирался мимо, плотно укутанный.
— Г-споди, Сэм, — прогремел он, — надел бы что потеплее.
Жильцы с верхнего этажа, молодая итальянская чета, вышли из дому, направляясь в кино.
