В лифте вместе с ними спустился Финукейн и подвез их до Сент-Кильда-роуд.
— На тебя, Фин, посмотреть, — заметил Кэшин, — так по шкале недосыпа, переработки и общей задолбанности тебе можно дать девять целых шесть десятых балла.
Финукейн скромно улыбнулся, как человек, работу которого наконец-то оценили.
— Спасибо, шеф, — поблагодарил он.
— Хочешь перевестись в Порт-Монро? — спросил Кэшин. — Веселенькое местечко — то в пабе подерутся, то с овцами баловаться начнут, то какой-нибудь придурок стырит у соседа гидропонную установку, якобы чтобы выращивать эти мелкие помидоры, на лозе. Хорошее место, чтобы детей воспитывать.
— Нервная работа, — заметил Финукейн. — У меня тут шесть человек по Полларду, надо со всеми встретиться. Один, из Футскрея, говорит, история тянется с давних времен. Может, звонил от своей глухонемой тетки, у которой и не жил никогда.
У стойки в кафе «Брунетти» стояла очередь из клерков в черных костюмах, пеших туристов и четырех женщин из глубинки, явно ошеломленных разнообразием блюд. Кэшин взял кальцоне — завернутую в лепешку начинку, Дав предпочел булочку с уткой, оливками, перцовым соусом и пятью сортами трав. Когда они принялись за кофе, у Кэшина зазвонил мобильник. Он вышел на улицу.
— Машины шумят, — донесся до него голос Хелен. — Сразу ностальгия накатила. Ты где?
— Возле художественного центра.
— Ты, оказывается, ценитель искусства — опера, галереи…
— Со Сьюзи говорила? — спросил Кэшин, наблюдая за тем, как по тротуару на одноколесном велосипеде едет мужчина и держит на каждом плече по маленькой белой собачонке. Вид у собачонок был такой замученный, как будто они целую ночь протряслись в междугородном автобусе.
— Она сказала, часы были большие, черные, с белыми циферблатами поменьше, двумя или тремя.
Кэшин закрыл глаза. Он подумал, что сейчас надо сказать спасибо и распрощаться. Именно так и следовало поступить. Именно это сочли бы правильным глава полиции штата, верховный комиссар, помощник уголовного комиссара, да, пожалуй, и Виллани.
Но как раз это и было бы неправильно. Он должен сказать ей, что часы, которые мальчишки пытались продать в Сиднее, — это не те часы, что были на Бургойне в ночь нападения.
— Ты еще там? — позвала его из телефона Хелен.
— Спасибо за помощь, — ответил он.
— И все?
— И все.
— Ну тогда до свидания.
Они допили кофе и пошли обратно. Дожидаться Виллани Кэшину пришлось минут двадцать.
— На Бургойне были не те часы, которые продавали мальчишки, — начал он.
— Откуда узнал?
Кэшин объяснил.
— Скорее всего, их сперли тоже из дома. Украли двое часов…
— Нет. Сестра Кори Паскоу видела эти чертовы часы год назад. Они были у Кори еще до того, как он уехал в Сидней. Я с ней разговаривал.
— Может, гонит?
— Я ей верю.
— Это почему?
— Она знала марку и описала часы.
— Черт, — пробормотал Виллани. — Черт. Это плохая новость.
— Да. Что там по Полларду?
— Его опознала женщина с той улицы, где находится зал. Он бывал там несколько раз, как-то с ребенком заходил. Нужно опросить примерно двадцать жертв. Компьютерщики зашиваются — там тысячи фотографий. Шансов у нас маловато, что уж говорить. Скажи спасибо, что он покойник. Как те подонки с наркотиками, которых мы все пытаемся оправдать.
— Ладно, я пас, — сказал Кэшин. — Домой пора, меня ведь в отпуск выперли. Кончен бал.
— Ну вот, а ты только начал опять втягиваться. Может, пора завязывать с этим переводом? Ты ведь уже оклемался.
— Нет уж, убойный отдел — это больше не мое, — ответил Кэшин. — Хватит с меня трупов. Пожалуй, только на мертвого Рэя Сэрриса посмотрел бы. И на Хопгуда. Для него я готов сделать исключение.
— Непрофессионально рассуждаешь. Уксусом пахло… А ты уверен?
— Да.
Виллани проводил его до лифта и сказал, глядя вглубь коридора:
— Должен сказать, на меня с этим делом сильно давили. И вел я себя совсем не лучшим образом. Нечем тут гордиться… В общем, я подумываю о переводе.
Кэшин не нашел, что ответить. Двери лифта открылись, и он тронул Виллани за плечо:
— Да ладно тебе… Главное, не зацикливайся.
* * *
Mобильник зазвонил, когда Кэшин еще был в городе. Он съехал на обочину и остановился.
