Тут он вспомнил о записке в кармане, развернул ее и прочел:
«Дорогой Роберт! Вы были великолепны. Альберто вне себя от восторга. Мы сбежали пораньше, боялись, что нас задавят в толчее. Вы, наверно, останетесь на ужин с коллегами и вернетесь в отель уже за полночь, поэтому я хочу Вас предупредить: мы с Альберто поднимемся к Вам и закажем ужин в номер. Мы оба так устали, что уже не до танцев. Скоро увидимся, а пока примите еще раз наши поздравления. Любящая Вас А.
P. S. Не забудьте постучать в дверь!»
Роберт Скривенер скомкал записку и выбросил ее в сточную канаву. Потом, подняв воротник, зашагал дальше в поисках такси. Впрочем, если бы такси и подвернулось, куда бы он велел себя отвезти? Он не сомневался, что Аннетта и Альберто уже успели вольготно расположиться в его номере. Из-за дождя он шел опустив голову и не сразу заметил, что дорогу ему перегородила плотная группа людей. Зачем они все толпятся на улице – неужели тоже ловят такси? Он вгляделся попристальнее и понял, что ненароком вклинился в середину огромной очереди в кино, и теперь, зажатый со всех сторон, не мог из нее выбраться. Пришлось вместе с очередью медленно продвигаться вперед, к билетной кассе. Бесполезно объяснять, что никакого желания смотреть фильм у него нет, – проще подчиниться обстоятельствам, купить билет и пройти в кинозал. Там по крайней мере можно укрыться от дождя. Больше всего ему хотелось наконец сесть, перевести дух, прийти в себя.
Он нащупал в кармане деньги и, дойдя до кассы, отсчитал нужное количество франков. В обмен он получил бумажный билетик, и поток зрителей снова повлек его вперед. Спотыкаясь в темноте о чьи-то ноги, будто специально выставленные в проход, он пробрался на место с помощью билетерши, которая чуть не ослепила его своим фонариком. Картина – названия ее он не знал – уже началась. По экрану галопом скакали лошади; их бег сопровождала бравурная музыка. Скривенер вдруг почувствовал безумную усталость. Выпитое после лекции шампанское ненадолго успокоило нервы, но теперь гнетущее настроение охватило его с новой силой. Его переполняла жалость к себе, сознание бессмысленности и тщеты происходящего – à quoi bon?[19] Оставалось покориться неизбежному.
Кое-как уместившись на неудобном, жестком сиденье и скрепя сердце смирившись с теснотой – соседи сидели к нему вплотную и дышали ему в затылок, – Скривенер переключил внимание на экран. Сюжет стал понемногу проясняться. Герой – мужчина средних лет – переживает страшное потрясение: в пьяном угаре он убивает жену, а затем влюбляется в свою юную падчерицу. Ближе к концу фильма герой – им мог бы быть и сам Скривенер – бредет по пустынной равнине, преданный и покинутый не только падчерицей, но и своими любимыми лошадьми. На Скривенера нахлынуло безысходное отчаяние: судьба героя поражала сходством с его собственной. На глаза у него навернулись слезы и медленно поползли по щекам. Этот горемыка был он сам. Юная падчерица была Аннетта Лимож. А лошади, которым герой посвятил всю жизнь, которых он вырастил и объездил и которыми в начале фильма так умело и властно управлял, – эти лошади вырвались на волю, умчались прочь, гремя копытами, рассеялись по бескрайним прериям. Почему-то этих лошадей Скривенер воспринял как метафору собственных литературных трудов, всех тех книг, на которые он убил столько сил и которые теперь были для него потеряны – как потеряны были годы и годы его пустой, никчемной жизни.
Он сидел в кинозале и плакал. Ни прошлое, ни будущее больше его не занимали. Его кидало в дрожь от мысли, что надо садиться в самолет, возвращаться в Лондон, снова браться за биографию Сведенборга. Он вынул из кармана носовой платок, вытер глаза и высморкался, заметив, что зрители вокруг тоже хлюпают носом. На экране высветилось слово «КОНЕЦ» и пошли титры. И только теперь, читая быстро мелькавшие строчки, Скривенер понял, что фильм, который так его взволновал, был снят по бестселлеру годичной давности, сочиненному тем самым автором, на чьей свадьбе он недавно побывал. И сам автор, и его книги всегда вызывали у Скривенера глубокое презрение… Он убрал в карман промокший насквозь платок, поднялся на ноги и вместе с толпой людей вышел на улицу.
