— Все мужчины будут вас обожать. Но не стремитесь только в них влюбиться, — предупреждал он ее в шутливо-дразнящем тоне, — не давая прежде мне шанса самому сделать это. Она вспыхнула от этих слов, а он только рассмеялся. Она понимала, что он ее поддразнивает. Он вовсе не подразумевал, что влюблен в нее.
Глядя на окруженные большими тенистыми дубами лужайки перед красивыми колониальными особняками, она представляла себе сцены шумных рождественских праздников, а также летние выезды на охоту, о которых ей рассказывали подружки за рукоделием или после уроков хороших манер в монастыре. Это происходило тогда, когда они возвращались в монастырские стены после проведенных в родном доме каникул.
Орелию никогда никто не приглашал на домашнюю вечеринку. И она понимала почему. У нее, по сути дела, не было семьи, не было и денег, и, следовательно, она никого не могла порадовать ответным приглашением. Она жила в сиротском доме, а не в монастырском общежитии, и в результате не смогла сблизиться с пансионерками, хотя и среди них у нее были подружки.
— Кроме того, — сказала однажды ей юная послушница, стараясь ее утешить, — ты значительно миловиднее их, и этого они не могут тебе простить.
Но от этого боль в сердце не утихала. Но вот теперь она наконец возвращалась домой, чтобы добиться признания по праву своего рождения, что она дочь Кроули.
— Они называют свое поместье Мэнс, — объяснил ей Мишель. — У них англо-американская семья.
Она могла говорить на английском, хотя чувствовала себя гораздо увереннее при общении на французском языке. Разглядывая проплывающий мимо дом с палубы идущего вверх по реке парохода, она пыталась представить себе, — был ли он похож на особняк в Мэнсе — белоснежный, блестящий на солнце дом с чугунными перилами, соединявшими колонны. Они поддерживали свисавшую над ними крышу, бросающую плотную тень на выходящие на реку галереи. На верхней галерее она увидела несколько сидевших за столиками женщин, — крохотные, многоцветные фигурки, подносившие похожую на точку чайную чашку к неразличимому на таком расстоянии рту. Эти женщины жили в неизвестном для нее прежде мире.
Может, среди них и ее мать?
Ей предстоит это выяснить. Ее отец, конечно, не мог зачать незаконнорожденного ребенка с женщиной своего класса, чтобы его жене-англичанке не стало об этом известно! Потом предстояла малоприятная встреча с матерью. Ведь это она отказалась от нее! Она ей этого никогда не простит, но для нее было гораздо важнее заполучить имя своего отца. Нужно чтобы признали ее родословную, ее кровь, даже если ей будет постоянно мешать ее незаконное рождение. "Я не сирота. У меня есть семья. Я член семьи Кроули".
— Если мы продвигаемся на юго-запад, то делаем большой крюк, — заметила она в разговоре с мадам Дюкло. — Любой вам скажет по положению солнца, что мы путешествуем на северо-запад.
— Мы повернем на юг в Дональдсонвиле, — ответила мадам.
Они сошли с парохода в Дональдсонвиле, провели ночь в местном отеле, а на следующее утро пересели на небольшое судно, которому предстояло проделать свой маршрут по ручью Лафурш. Здесь появились у них перед глазами гораздо меньшие по размерам плантации, множество скромных на вид ферм с садами, в которых были видны отдельные домики-кухни, пасущиеся домашние животные и непременно сельский причал с привязанной к нему пирогой. Эти дома-фермы все были построены с крутой крышей, свисающей над передней галереей, на которой были видны стол, стулья, а на некоторых даже шкаф с кухонной посудой. Часто с одной стороны галереи на второй этаж либо на чердак вела внешняя лестница.
— Там, вероятно, находится спальня, — предположила мадам.
Она постоянно видела играющих либо во дворах, либо на речном берегу детишек, которые, быстро вскочив на ноги, энергично махали пассажирам руками.
Вечером на второй день путешествия они сошли со своего маленького пароходика и, проведя еще одну ночь в снятой для этой цели комнате, наняли карету, которая должна была их доставить со стоявшей на дороге, построенной прямо на болоте, пристани на ручье Лафурш, к этому "Террбону", — как назвал это место их возница. Возле ручья Террбон мадам Дюкло нашла пансион, который содержали две пожилые дамы.
