- Что вы, это же писк!
К вечеру Кира уже еле стояла на ногах. За весь день она съела два пирожка и выпила бутылку колы. Ноги, как будто налились свинцом, голова кружилась…
Уже дома Комякова протянула ей небольшую, хрустящую бумажку… Кира быстро умножила цифры, переведя устойчивую валюту в неустойчивые деньги – это была треть ее зарплаты. К себе она возвращалась совсем в другом настроении, откуда только силы взялись… И мечтала, мечтала, что если все будет идти, как сегодня, сколько всего она сделает для своей дачи. И вечерний город, за окном троллейбуса, еще вчера ей ненавистный, сейчас казался совсем другим, загадочным, полным новых волшебных возможностей… С мистической формулой «П…Н…ЕД».
Комякова вышла из коморки Вахтера и направилась к лестнице. Она поднялась на второй этаж, прошла по длинному коридору, заглядывая во все кабинеты. Людей было много, они сидели там, в этих кабинетах или проходили мимо нее с неизменно озабоченными лицами, но Варениной среди них не было. Не было ее и на третьем этаже. На четвертом она столкнулась с ней в коридоре. Варенина несла заварочный чайник.
- Извини, я очень занята, - сказала Варенина и направилась к одной из дверей.
Комякова пошла следом. Кабинет был переполнен. В основном, писали, примостившись по несколько человек за одним столом. Все курили и сизая дымка окутывала помещение. Варенина разлила чай по граненым стаканам и разнесла присутствующим. Те, отложили свои дела, и началось долгое, очень долгое, молчаливое чаепитие, напоминавшее, скорее, какую-то торжественную церемонию. Слышалось лишь неторопливое постукивание стаканов и звук проглатываемого кипятка. При этом лица у всех оставались озабоченными. Варенина собрала стаканы и направилась к выходу, Комякова опять пошла за ней.
- Извини, - сказала Варенина. – Я очень занята. Надо помыть стаканы и поставить чай.
- Они, как белки в колесе… - сказала Комякова.
Вахтер вытер тряпкой шероховатую поверхность стола, поставил два граненых стакана и насыпал заварки. И только после сказал:
- Значит, так положено.
- Я не хочу пить чай, - сказала Комякова, отодвигая стакан. – Здесь и так пьют слишком много чая.
- Это – церемония, - сказал Вахтер.
- Церемония – громко сказано, - сказала
Комякова. – Церемония у японцев или у китайцев. Церемония у англичан… А плеснуть в граненый стакан щепотку сена, залить кипятком и балдеть, это не церемония, а свинство,
- Это уж как получается, - сказал Вахтер. И он посмотрел на Комякову с таким выражением, как будто увидел ее впервые. – Вы-то откуда взялись?
- Не знаю, - сказала Комякова. – Мне это тоже хотелось бы знать.
- Просто так ничего не бывает, - задумчиво сказала Вахтер. – Во всем есть смысл.
- Вам виднее, - сказала Комякова. – Вы вот ключи не можете найти, там… все пьют чай. И вы считаете, в этом есть смысл?
- Конечно, - сказала Вахтер, - просто вы его не понимаете.
- А какой смысл в том, что я здесь?
- Этого я не понимаю, но он есть. Во всем есть смысл.
- Для министра вы какой-то слишком продвинутый, - сказала Комякова.
- С чего вы взяли, что я был министром?
- У меня отличная зрительная память, - сказала Комякова.
- Вы мне льстите, - сказала Вахтер. – Предлагаете довериться вашей зрительной памяти?
- Доверьтесь,- сказала Комякова.
- Вы еще не были в подвале? – спросил Вахтер.
- Зачем? – удивилась Комякова. – Я вообще не люблю подвалов.
- Возможно, для вас там будет что-то любопытное.
И он взял тяжелую связку ключей.
- Вы нашли ключи? – спросила Комякова.
- Это не те, - сказал Вахтер. – Это ключи от подвала.
…Они подошли к лестнице, - один ее пролет шел вверх, а другой, как и положено – вниз, в подвал. Дверь, ведущая в подвал, была оббита жестью. Ключ долго заедал, наконец, дверь отворилась. Вниз спускалась лестница, освещенная тусклыми лампочками. Вахтер, первым, стал спускать по ступенькам…
Лестничный пролет заканчивался площадкой, от которой расходилось несколько коридоров. Следующий пролет уходил дальше, вниз…
- Подождите, - сказал Вахтер. – Я отыщу мел.
- Зачем вам мел? – спросила Комякова.
- Здесь большие пространства… - уклончиво сказал Вахтер.
