Альгаротти описывает русскую кавалерию и артиллерию, говорит об усовершенствовании огнестрельного оружия в России, которое благодаря усилиям Петра I может теперь сравниться с лучшим в Европе прусским оружием.
Взгляд Альгаротти на Россию постепенно расширяется, — он смотрит на Русское государство, как на часть Европы, поэтому в его поле зрения оказывается не только военно-политическое, но и экономическое положение страны. Являясь сторонником теории меркантилизма, распространенной среди просветителей в первой половине XVIII в., Альгаротти придает большое значение торговле в деле благосостояния государства. Так, в «Очерке о торговле» он писал, что она является «основой счастья и величия цивилизованного общества».[599] Об экономической жизни России Альгаротти судит по успехам ее товарооборота и циркуляции денег в стране. Торговыми партнерами России являются не только европейские, но и восточные страны. С юмором рассказывает итальянский литератор о торговле России с Китаем, называя китайцев «самыми великими мошенниками», сбывающими русским купцам подпорченные товары (однако китайский чай, которым Альгаротти напоили в Кронштадте, чрезвычайно ему нравится). Но англичанам удается провести и китайских обманщиков. Близок к новелле занимательный рассказ о покупке китайцами английских часов. Когда эти «живые», как считают китайцы, часы, превращаются в «мертвые» (портятся), китайцы меняют их с доплатой на «живые». А английские часовщики тут же на месте «воскрешают мертвых» (чинят их) и снова продают китайцам «как только что привезенные из Англии». Альгаротти отмечает, что русским нравятся китайские ткани, фарфор и другие изделия. В аукционах китайских товаров в Петербурге принимает участие и сама императрица.
Примером в коммерческих делах для России, полагает Альгаротти, может служить торговля европейских стран, главным образом Англии. Осуждая тягу к роскоши в придворных кругах Петербурга, он рекомендует русскому правительству использовать в торговле опыт Дании и Швеции, и с помощью более строгих законов приумножать национальный доход. Автор «Путешествия в Россию» развивает в своей книге идеи, которые пропагандировал в сочинении «О деньгах» («Della moneta», 1751) известный итальянский просветитель-экономист Фердинандо Гальяни.
Все эти сведения Альгаротти приводит, чтобы убедить европейских читателей в том, что Россия — могущественная держава, занимающая выгодное географическое положение, обладающая сильной и хорошо оснащенной армией; преимуществом Русского государства является, по мнению автора «Путешествия», также и то, что население исповедует одну веру и говорит на одном языке.
Величие России, с точки зрения Альгаротти, воплощается в ее столице и в ее правителях. Однако описывая Петербург при Анне Иоанновне и Бироне, он нигде в книге не упоминает их имен. Анну Иоанновну он неизменно именует «царствующей императрицей» и уже не сравнивает ее с римскими императорами и не называет наследницей гения Петра, как в своей оде. Режим Анны Иоанновны — «деспотический» — Альгаротти противопоставляет правлению Петра I. Личность и деятельность русского царя (слово «царь» Альгаротти пишет с большой буквы) вызывают у итальянского писателя огромный интерес и уважение. Петр I показан на страницах книги как преобразователь России, открывший «окно в Европу», как строитель новой столицы и создатель армии и флота, заботящийся о морской мощи и международном престиже России. Деятельность Петра I по созданию отечественного флота Альгаротти, воспитанный на античности, сравнивает с деятельностью Фемистокла в древних Афинах.
Внимательно изучив русскую историю, Альгаротти понял замысел Петра I: чтобы Россия заняла прочное положение в Европе и — шире — в мире, ей требуется обеспечить выход к мировым торговым путям. Выход к Балтийскому морю закрепили победа в Северной войне (1700–1721) и основание Петербурга: «…он увидел, что дело его жизни свершилось. Нация, несколькими годами раньше не имевшая на Балтике даже шлюпки, стала хозяйкою этого моря, а Петр Михайлов, еще недавно плотничавший на амстердамских верфях, за такую победу по праву был произведен в вице-адмиралы русского флота…» (Письмо 4. С. 50–51). И об этом, с иронией замечает Альгаротти, следовало бы знать всем прочим монархам.
