Глава 3 Письма Сафиры
Воспоминания о моей жизни носят зачастую хаотичный характер. Но есть одна история, которая стоит особняком в череде прочих. Она приходит на ум, когда я думаю о цепочке случайностей в человеческой судьбе — так ли уж они случайны? Иной раз жизнь сводит тебя с какими-то людьми и приводит в какие-то места — и ты думаешь, что все это случай. Став старше, я перестал так думать. Теперь, мне уже кажется, что есть некое предопределение.
Мне не следовало появляться в Сафире: там меня слишком хорошо помнили те, встречи с кем я уж точно не жаждал. Но как я уже заметил, жизнь любит заманивать нас своими извилистыми тропами совсем не туда, куда мы стремимся. Нередко она толкает в сомнительные предприятия, где выгода оборачивается одними неприятностями.
Меньше всего я мечтал лицезреть людей по моей доброй воле разоблаченных в одном постыдном, пятнающем их честь, деле. И если бы вся история ограничилась скандалом и парочкой поединков, то это полбеды, но ее следствием стал отказ Совета Старейшин в участии в выборах знатнейшему роду Фендуко — и сами выборы перестали иметь место.
В тот злополучный год, когда я свалился как снег на голову моим нынешним врагам, Совет встал в тупик: из трех претендентов на должность консула все трое попали под сомнение!
А ведь звание консула Сафиры давало большие полномочия. Именно консул утверждал все судьбоносные для города решения в мирное время, а в дни войны возглавлял ополчение и регулярное войско. Он же мог накладывать вето на решения Совета старейшин.
Вспоминая историю, в которую я попал против своей воли, и сделавшую для меня посещение Сафиры опасным, не могу не заметить об исключительном уважении, внушаемым этим городом своим гостям. В городе проходили богатейшие ярмарки, лучшие на центральных землях. Славившаяся своими ремесленниками и купцами, Сафира привлекала к себе множество путешественников.
Сафира — морской порт, и расположена она в устье судоходной Розовой реки. Она стала узлом многих торговых путей, идущих в разные концы света. В ее основу была заложена мощная крепость Але-Баторд. Все прошлое города сводилось к тому, что он вырос на землях одного барона, который, к своему глубочайшему несчастью, не смог оставить прямых наследников. После его смерти началась борьба за прекрасные богатейшие территории. Несколько феодалов из соседних земель, по отдельности не представлявшие реальной силы, объединились и захватили Але-Баторд, отбив наследство барона у законных, хотя и дальних по своему родству наследников. Их боевые отряды, действуя сообща, никого не допустили в область Гэродо. Король Ларотумский, в ту пору молодой и неопытный, занимался защитой королевства на других рубежах страны и не смог отвлечь свои силы еще и на борьбу за Гэродо, которая перешла во владение непокорных вассалов. За несколько столетий, в центре Гэродо вокруг крепости Але-Баторд вырос город, получивший название Сафира.
Мятежные феодалы, владевшие им, установили выгодные для себя порядки. Всеми делами в городе заправлял Совет Старейшин, первоначально состоявший из семи именитых дворян, верховного судьи и магистра Веры в Верховного бога Дарбо — официальной религии Ларотума. А впоследствии, когда купечество и зажиточные ремесленники стали представлять значительный вес в жизни города, чему явно способствовали несколько бунтов горожан против местной аристократии, в Совет вошли еще три представителя этого сословия.
И все же, несмотря на видимую коллегиальность, самой значительной и влиятельной фигурой в городском самоуправлении оставался консул — его слово было решающим в любом вопросе, вынесенном на обсуждение. Каждые два года за эту должность боролись представители трех родов, когда-то завоевавших земли Гэродо — истинные хозяева города и соперники, объединенные его стенами. Так была устроена внутренняя жизнь Сафиры.
Что касается посягательств на ее честь, конечно же, они имели место. Она была предметом многочисленных домогательств.
Короли Ларотума не оставили надежд: вставить в мозаику королевства недостающий фрагмент. Но знаменитая осада Сафиры, которую пришлось пережить городским жителям, ничуть не навредила ни ее красоте, ни ее благополучию. Город набрал полную силу, и любые попытки сломить его казались тщетными. Война мешала торговле, а поскольку Сафира стала центром транзитной торговли, то у нее нашлось немало союзников, заинтересованных в ее независимости.
