— Нью—Йорк! Нью—Йорк! — вопил он, подскакивая вровень с навесом над входом в гостиницу. — Сэнди, вообрази! Великий Белый Путь — ну и повеселимся же мы! Передадим привет Бродвею, и Херальд–скверу наш поклон! А что… — Запыхавшись, он приземлился рядом с Маргарет. — А что такое «Херальд–сквер»?
— Полагаю, так называлась старая улица в Нью- Йорк—Сити. Сейчас она под водой. — Повернувшись к Сэнди, она сказала: — Я рада, что мы едем. Гудзон–сити — прекрасный город. У меня там есть квартира. Представляешь, мы устроим экскурсию, я тебе все покажу.
— Спасибо, — быстро сказал Сэнди. — В самом деле, очень здорово, но… Он помолчал, сглотнул и выдавил из себя вопрос: — Мы обязательно полетим на твоем скоростном самолете?
Она ласково шлепнула его по плечу.
— Вовсе нет. Самолеты с вертикальным взлетом на дальних расстояниях не используются, слишком много топлива сжигают, хоть оно всего лишь водород. Нет, полетим дирижаблем. Лететь чуть больше суток, но обещаю — путешествие будет приятным. Почти круиз.
— Круиз! Как в «Лодке любви»?
Она нахмурилась.
— О «Лодке любви» не слышала, и не стоит начинать все сначала, договорились? Потому что день у нас хлопотливый. Если вы все отправляетесь в Нью—Йорк, то в Доусоне найдется сотня людей, которые очень хотели бы поговорить с вами, пока вы еще здесь.
Оби скорчил гримасу. Сэнди старался в присутствии Маргарет вести себя достойно и поэтому никаких гримас не корчил, но пожаловался:
— Мы только и делаем, что отвечаем на вопросы. Будет у нас свободное время?
— Сегодня вечером, — твердо сказала Маргарет. — После интервью. Устроим на крыше вечеринку, проводим вас в добрый путь. Договорились? Теперь за дело.
День в самом деле выдался очень хлопотный. Во время утреннего опроса им пришлось выдержать настоящую осаду полудюжины вежливых, но очень настойчивых людей. А какие вопросы они задавали, подумать только! Почему хакхлийцы хранят оплодотворенные яйца в холодильниках вместо того, чтобы дать им проклюнуться? Какие именно земные фильмы транслировались по общей сети корабля? Как будет по–хакхлийски «магнитный отражатель»? Что произойдет, если, например, небольших размеров астероид врежется в двигательный отсек звездолета? Услышав этот вопрос, даже Полли задрожала от ужаса.
— Произойдет катастрофа! — воскликнула она, выставив хвост, чтобы кто–нибудь его лизнул и помог ей успокоиться. (Но ни один землянин жеста не понял, а Оби и Сэнди находились слишком далеко и ничем не могли помочь бедняжке.) — Корабль погибнет.
На этой грустной ноте закончился утренний опрос. Полли мрачно жаловалась на полное отсутствие аппетита — после подобных вопросиков она не сможет проглотить ни кусочка! Тем не менее, и она и Оби пообедали. Сэнди повезло меньше: Маргарет куда–то исчезла, убежала по срочному делу, и на обед Сэнди достался всего–навсего бутерброд.
Во второй половине дня Сэнди отвечал на вопросы отдельно и в три волны. Людей, задававших вопросы, Сэнди преимущественно видел впервые, и хотя все они непременно представлялись и, вздрогнув, принимали приветственное рукопожатие, но казались Сэнди на одно лицо. Люди в первой «обойме» интересовались его личной' историей, начиная с обнаружения хакхлийцами космического корабля родителей. Целый час ушел на подробнейший рассказ о детстве Сэнди, о том, как его обучали, о его отношениях с товарищами по когорте, а также с Чин—Текки–то и Май Тарой. Оказывается, с тех пор, как посадочный модуль оставил позади борт звездолета, Сэнди едва ли не в первый раз, вспомнил о любимой воспитательнице, которую ему не суждено больше увидеть, и он чуть не заплакал от грусти и сознания вины. Допрашивающие второй «обоймы» интересовались более конкретными вещами. Итак, обучение включало разнообразные игры и соревнования, сказали они. Какого рода игры? Не носили ли некоторые из этих игр, гм, военного характера? (Нет–нет, заверил их Сэнди, вот только борцы одно время боролись насмерть, но, сейчас правила изменены. И никто непользовался «оружием»? (Исключено! Зачем хакхлийцам оружие? Против кого? Против других же хакхлийцев?) Даже «полиция»? (Конечно же, нет! У хакхлийцев нет «полиции» — она не нужна! Главные Вышестоящие не позволят совершиться «преступлению», и ни один хакхлиец не посмеет перечить Главным Вышестоящим.)
