Через полчаса после того, как его товарищи — механик Травкин и командир звена лейтенант Путивлев пожали ему руку и пожелали удачного полета, через полчаса после этого Павел Курасов, сделав посадку на оккупированной фашистами польской территории, рапортовал германскому офицеру о своем прибытии в распоряжение фашистского «Люфтваффен»... — Генерал, не глядя на Вебера, достал из портфеля небольшую фотокарточку и протянул ему:
— Вот так выглядел в то время лейтенант Павел Курасов.
Вебер покосился на фотокарточку. На слегка пожелтевшей от времени бумаге сидел молодой летчик. Продолговатое лицо, строгий, холодный взгляд, на петлицах по два кубика, скрещенные крылья и пропеллер, на коленях — планшет с прозрачным верхом, под ним — плохо заметная карта.
— Узнаете? — спросил Сазонов. Вебер промолчал.
— Дальше некоторый период жизни и похождений бывшего лейтенанта советской авиации не выяснены, но это неважно.
— Дальнейшее повествование автор мемуаров — бывший начальник особого отдела Н-ского отделения, в котором служил Курасов, ныне присутствующий здесь генерал-лейтенант Сазонов, передоверяет фашистскому официозу «Фёлькишер Беобахтер». — Сазонов развернул пожелтевшую газету.
Над черным заголовком — лозунг: «Фрайхайт унд брот!»
— Лейтенант Карпушин, переведите, — сказал Дорохов.
Сазонов начал читать по-немецки. Лейтенант переводил:
«...Крупные соединения английской и американской авиации совершили массированный налет на Гамбург. Патрулировавшая в момент налета эскадрилья наших истребителей смело бросилась в бой против превосходящих сил вражеской авиации. Во время боя „Мессершмитт“ „Ф-16-Л“, пилотируемый уже известным по боям над Кельном обер-лейтенантом Паулем Вебером, оказался оторванным от эскадрильи и окруженным шестью вражескими истребителями.
Но истинный сын фатерланда, солдат фюрера не дрогнул. Он вступил в бой.
Результат — сбито четыре вражеских истребителя. Пауль Вебер и его истребитель — невредимы.
В этом бою обер-лейтенант Пауль Вебер показал классический образец превосходства германского духа и вооружения.
На снимке: асу обер-лейтенанту Паулю Веберу вручается рыцарский крест».
— Вельх айн?[5] —сказал Сазонов, протягивая Веберу газету.
Тот мельком взглянул на фотографию, вяло бросил:
— Вайтер[6].
— Аллее! Дер Верлюст[7], — сказал Сазонов.
Вебер молча размял сигарету, закурил, вместе с дымом выдохнул:
— Что вы думаете мне инкриминировать?
— Это не в нашей компетенции. Мы устанавливаем факты, — ответил Сазонов. — Будете давать показания?
— Имеет ли это для меня смысл? — криво усмехнувшись, спросил Вебер.
— То есть?
— Зависит ли от моих показаний моя судьба?
— Возможно, — сказал Сазонов.
— Что вы хотите знать?
— Все, что связано с вашим пребыванием на территории Советского Союза со шпионским заданием, цели, которые были поставлены вам. Кто вас послал?
— Ведомство Рейлена.
— Какая задача была поставлена вам?
— Я должен был осуществить операцию, имеющую условное название «Зюд-Шпрунг».
— В чем заключалась эта операция?
— Захват советского военного самолета с целью вторжения на территорию соседнего государства.
— А затем?
— Я должен был обстрелять иностранный военный аэродром в районе X.
— Так. Эта провокация была приурочена ко времени проведения союзными войсками маневров в этом районе, — сказал Сазонов. — Не так ли?
— Да.
— Каким образом вы рассчитывали проникнуть на советский военный аэродром? Ведь то, что произошло, не могло быть предусмотрено при составлении плана операции.
— В буквальном смысле, да. Но такая, подобная ситуация бралась в расчет.
— В вашей радиограмме было сказано: «А» отпадает. В ближайшее время реализую «Б». Что это значило?
— «А» и «Б» — два варианта операции. Вариант «А», основной, предусматривал организацию здесь с помощью агентуры вооруженной группы в 10-12 человек под видом футбольной команды. Ее задача — напасть на охрану аэродрома с целью завладения якобы находящейся там крупной денежной суммой. В момент нападения, когда охрана была бы отвлечена, я должен был завладеть самолетом. Вот и все.
— Зыбкий вариант. Группа должна была быть вооружена?
— Безусловно. Одна попытка к вооружению была сделана.
