Убедившись на месте, что главное дело сделано, они сняли маски. Под ними сочились потом родные, славянские лица.
Бортмеханик был еще жив. Он силился отползти, но только хрипел и плевался кровью.
- Хреново тебе? - с нажимом на вологодское "о" спросил горбоносый блондин, - бедненький! Ну, сейчас я тебе помогу.
Он схватил старика за короткий, седой чуб, упираясь коленом в спину, резко рванул его голову на себя, а потом полоснул по ране ножом. Аккуратный падлюка, отстранился, чтоб не испачкаться.
По грязным, заросшим щетиной щекам, скатились последние слезы. Голова, как бильярдный шар, упала в учебный окоп. Куцее тело дернулось пару раз, выгнулось в позвоночнике, и затихло.
Я сделал попытку вернуться в себя, и снова не смог.
- Лишнее, Бэн, не одобряю, - коротко бросил мужчина лет тридцати.
Был он лыс и небрит. Нет, "небрит - слишком уж мягко сказано. Его носатую рожу как будто измазали гуталином. Но зато на розовой сфере, именуемой головой, волос рос очень редко. Был он черным и мощным, как зубья на массажной расческе. Этого защитника Родины про себя я нарек Кактусом.
Кактус глотал окончания слов:
- "Не одобря". Люди свои, можно сказать, родные, а ты пожалел пулю. Вроде интеллигент, а ведешь себя, как мясник. Зачем понапрасну зверствовать?
- Это не я, Калина, это все он, - усмехнулся блондин и пнул тяжелым ботинком окровавленный труп Нурпаши.
- Если он, тогда ла, - согласился носатый и тоже заржал: громко, раскатисто, заразительно.
- Бандит, натуральный бандит, - продолжал юродствовать Бэн. - Наверное, старовер, а староверы не курят. Придется, Калина, опять на твой хвост приземляться.
- Хрен тебе! - с выражением вымолвил Кактус и показал ему дулю, - последнюю даже менты не берут. Поди поищи трофейных. Да вон, у того хмыря, в кармане целая пачка.
Рука в беспалой перчатке указала на мою грудь:
- Эй, браток, табачку не найдется? - "прикололся" блондин и, как заправский щипач, очистил мои карманы. - Ого, "Президент"! Зямя, иди посмотри: это, часом, не Михаил Сергеевич?
"Зяма" - так он назвал третьего в группе. Это был жилистый, длиннорукий левша, серая мышь без особых примет. Как охотничий пес, он бегал по кругу: присматривался, принюхивался, оценивал обстановку. На оклик отреагировал сразу, как на команду "ко мне!":
- Ну что там такое, Бэн?
- Да ты приглядись, посмотри. Калина, ты тоже не узнаешь?
Вся троица сбилась в кучу. Это хороший знак. Помирать мне уже не хотелось.
- Здрасьте посрамши! - присвистнул Кактус. - А ну-ка тащите сюда аптечку, давайте посмотрим, что с ним?
- Только сегодня о товарище вспоминали! - Зяма присел и, как баба, всплеснул руками. - Если выживет - будет богатым!
- У тебя вы-ы-ыживешь! - срываясь на альт, вытянул Бэн и заржал, как будто сказал что-нибудь остроумное.
Остальные тоже заржали.
Блондин стоял у моих ног с автоматом наизготовку. Короткий ствол целил мне прямо в кишку, исходящую паром, что торчала из рваного пуза. Где-то в районе груди была еще одна рана. Но краев ее и размеров не было видно - все залило кровью.
Зяма припал на колено, короткими пальцами нащупал аорту, покачал головой и полез в аптечку за шприцем. Но тут на его широченном поясе что-то тихонечко скрипнуло, наверное, радиотелефон. Он на ощупь достал трубу, но прежде, чем выйти на связь, отдал последние распоряжения:
- Бэн, барбамил в сердечную мышцу; Калина, ты на страховке.
- Да, Андрей Константинович, - сказал он вполголоса, разбавляя словами паузы - Естественно, это я.
Все сделано в лучшем виде. Деньги оказались на месте. Героин тоже цел и почему-то не тронут. Да-да, я сам удивляюсь. Что? Не разобрались еще! Тут и до нас была хорошая бойня. Нет, это еще не все. У меня для вас приятный сюрприз. Секундочку... как он, Бэн?
- В коме, - отозвался блондин и брызнул наркотиком в небо, - но мы постараемся, Зяма.
Почему бы и нет? - философски подумал я, - пусть мужики постараются. Может что и получится... на ихнюю задницу.
- Можно было поосторожней? А как осторожней, Андрей Константинович?! - оправдывался Зяма. - Кто же знал, что он уже тут? Да крепко ему досталось. Перебиты обе ноги, два осколочных: в грудь и живот... нет, вроде еще живой, в коме...
