Я опять ненадолго вернулся в себя. Лекарство укачивало... легкость, свет, эйфория...
- Никита, ты где, Никита? - шептал я, слабея, - неужели рубашка не помогла?
Я искал его мысли, слабые биения мозга, но увидел лишь хрустальную призму. Она медленно опустилась на землю. В ее эпицентре стояла Наташка в ослепительно белом платье. Повернувшись ко мне спиной, она заплетала косы. Наркотик подействовал. У меня начались "галюны".
- Какой вертолет? Не надо нам вертолета, - каждое новое слово бухало молотом, вбивалось в сознание. (Оставьте меня, отстаньте!!!) - Не надо нам лишних глаз, и лишних ушей. Обработаем раны, перебинтуем и как-нибудь, с Божьей помощью, допрем до машины. Если товарищ и правда крут - должен выдюжить, а сдохнет -туда ему и дорога. Значит, планка его была сильно завышена. Все понял до связи.
Зяма убрал радиотелефон:
- Что у вас тут, помочь?
- Голову придержи. Ох, и тяжелый, падла!
Еще два укола в шею слегка приподняли мой жизненный тонус: я даже сумел заблокировать боль. Нет, мужики, Никиту я вам не прощу!
Что-что, а ждать я умел: был даже полутора тысячным в очереди за водкой.
Бэн аккуратно зашил мой живот и переключился на грудь. Бинтует, в деле обе руки. Ему помогает Зяма. Группу теперь страхует Калина. Должен бы страховать, ежели все по уму, но он совершает ошибки. Ему интересно следить за процессом, он из породы людей, которые любят других поучать.
- Какие тампоны? - ты в рану побольше бинтов натолкай. Вот так, а теперь потуже вяжи!
Он настолько увлекся, что почти опустил автомат. Еще бы поставил на предохранитель!
Я жалобно застонал, изогнулся от боли. Свою перебитую ногу, что совсем никуда не годилась, осторожно завел за его пятку.
Кактус этого не заметил, а должен.
Давай же, Зяма, давай!
И он, наконец, "купился - осторожный, продуманный Зяма. Всего-то хотел ненадолго встать на колени, положить на них мою голову, но не успел. Никто из них больше ничего не успел.
Я с восторгом пришпорил время. С максимально возможной скоростью выбросил вверх напряженные пальцы обеих рук. Той ногой, что чуть меньше была искалечена, ударил Калину пониже колена - древний прием, кем-то приписанный борьбе "джиу-джитсу".
Пальцы рук легко погрузились в глазницы, с хрустом пробили тонкую кость и погрузились в мозг. Зяма и Бэн отдали Богу души, даже не успев удивиться. Я отшвырнул их тела как можно подальше: в данном конкретном случае мне было приятней лежать рядышком с Нурпаши.
Кактус мучился долго. Он приземлился затылком на острую глыбу известняка, дергался на ней и хрипел - все силился оторвать от земли лопнувший лысый череп.
Бинты отсырели и опять дымились от крови. Из моей ударной ноги нелепо торчала белоснежная кость с обрывками мяса.
- Никита, где ты, Никита? Приди, помоги!
Где-то за скальным выступом я что-то услышал. Слабый комочек боли царапался, как котенок. Жив? Неужели жив?!
Майор Подопригора лежал на гигантской ступени в глубоком отрубе. С четвертой попытки я вошел в его разум, заставил чужое тело отползти подальше от края. Потом встать и обрушить на себя земляной козырек. Получилась искусственная пещера. Чуть меньше метра в квадрате. Надеюсь, лихие люди так просто ее не найдут.
Будь счастлив, человек из далекого прошлого! Надеюсь, тебе повезет больше, чем мне. Вот и все. Пора возвращаться в разбитое тело. Последнее, что я сделал на этом свете - отпустил в прошлое оба мешка. С легким хлопком они растворились во времени.
Солнце палило вовсю, только его лучи не жалили моих ран. Их отражала прозрачная белая призма. Она поднялась надо мной, как надгробие. Чуя свежую кровь, комары сходили с ума. Исступленно жужжали мухи над ее холодной поверхностью. Но ничто не могло пересечь этих острых, мерцающих граней.
Пока меня что-то хранит. А как оно дальше сложится, кто первым придет по мою душу? - то вилами по воде. Ничего, по большому счету, не изменится в этом мире: будет вечер и будет ночь. И выплывет месяц - привратник Ирия. И высыпят звезды, тревожа людские души, даря им стремление к совершенству, которому нет предела.
