— Дай я! — Глава Академии едва сдержал смех.
— Нет, я сама, — упрямо возразила девушка и повторила попытку.
Как там делал Крис? Ух ты, какое странное ощущение! Кровь приливает к голове, мир сужается всего до одного существа.
Осмелевший язычок Малицы взял в плен собрата. Саламандра целовала жадно, будто пыталась насытиться на всю оставшуюся жизнь. Теперь она даже дышала иначе: порывисто, слишком часто. Пальцы ногтями впивались в спину ректора. Тот с трудом сдерживался, чтобы не повалить девушку на подоконник и не покрыть быстрыми, может, даже болезненными поцелуями шею. Останавливала неопытность Малицы.
— Хватит! — Ректор отстранился первым. — А то адепты глазастые, заметить могут. Так о чем мы говорили?
— О единственной. — Саламандра украдкой утерла губы.
Интересный опыт. С Кристофом казалось противно, с лордом ти Онешем — приятно. Малица с удовольствием бы повторила, но понимала, у главы Академии дела, она и так его отвлекает.
— Что именно ты хочешь узнать? — Ректор сразу подобрался, замкнулся.
Девушка подняла щекотливую тему, но, нужно смотреть правде в глаза, обсудить все равно придется. И признать, какое место в его жизни занимает Малица тер Ирадос.
— Кто это такие. Или я как Алиса? — Малица соскочила с подоконника и уперла руки в бока. Воинственная поза намекала, честный ответ нужно дать здесь и сейчас.
Ректор тоже встал, покосился на часы: пора к пятикурсникам, — и спокойно, совсем не так, как ожидала девушка, ответил:
— Единственная — это избранница. Та, с которой, в случае взаимности чувств, заключают брачный союз, которую оберегают и хранят верность. Надеюсь, я ответил на оба вопроса?
Малица кивнула. Руки сползли на бедра.
— А если единственная откажет?
— Плохо, но придется смириться. — Ректор подошел к шкафу и извлек оттуда тоненькую тетрадь в кожаном переплете. Пролистал, кивнул собственным мыслям и кинул на стол. Попал. — Другой судьба не дает. Конечно, можно ошибиться, но проверка временем все ставит на свои места.
— То есть я могу оказаться ошибкой? — уцепилась за его слова девушка.
Сердце похолодело. Она боялась одновременно и оказаться, и не оказаться единственной лорда ти Онеша. Попробовала представить его с другой и ощутила укол ревности. Нет уж, демоны с кисточкой нужны самой!
— Ты не ошибка, — без тени сомнения заверил глава Академии, шагнул к Малице и, ухватив за подбородок, добавил: — Ты моя, и я никому тебя не отдам. Разве только сама уйдешь.
Саламандра кивнула. Она верила.
— А теперь, прости, у меня лекция. — Ректор легонько поцеловал в губы и отпустил. — Забеги к Норману, он, наверное, не спит. Поговори насчет дроу. Только, прошу, никуда не лезь без моего ведома! Вот зачем не взяла подвеску? — в голосе звучал мягкий укор.
— Потому что ты бы узнал и запретил. — Это же очевидно. — И я дала слово, Ариан, пора начинать быть Ведущей. Особенно, если кое-кто хочет, чтобы я победила на играх, — подмигнула Малица.
Лорд Шалл низко опустил голову, сжав виски руками. Перед ним лежала кипа бумаг. Левее — ворох папок с личными делами. Часть проректор достал из собственного шкафа, часть — из кабинета лорда ти Онеша, часть — из архива. Серебряная пентаграмма, вписанная в круг и нанизанная на длинную цепочку, касалась листа бумаги, испестренного фамилиями. Часть некромант уже вычеркнул.
— Душно! — пожаловался сидевшему рядом другу хозяин кабинета и расстегнул рубашку. Под ней блеснул артефакт «Вороний глаз». Человеческий, сделанный на заказ, под конкретного мага. Он не раз уже спасал владельца в трудной ситуации. — Не май, а июль какой-то! Эля дай.
— Может, не стоит? — в сомнении покачал головой ректор. — Ты устал, развезёт…
— Дай кувшин, Ариан, — с напором повторил лорд Шалл, блеснув голубыми глазами. — Я три дня за тебя пашу без продыху, от смерти спас, имей совесть!
Глава Академии вздохнул и коснулся полупустого кувшина. Его тут же окутала изморозь. Охладив напиток, ректор налил эль в стакан и протянул другу. Тот хмуро кивнул и, выпрямившись, сделал затяжной глоток.
— Нашел? — Лорд ти Онеш намекал на темного мага.
— Нет, — поджал губы некромант и с ненавистью глянул на валявшиеся на столе бумаги. Голова раскалывалась, а к истине он так и не приблизился. — Уверен, что проклявший Муретта и тебя — одно и то же лицо? То есть преступников трое.
