– Как вы можете говорить такое, сеньора Куэвас! – раздосадованная директриса вступила в разговор.
– Скажи им, что она лжет! Скажи, мама, скажи! – рыдал Хосе Игнасио.
– Сеньора директор, могу я поговорить со своим сыном наедине? – спросила Мария.
– Безусловно, сеньора Лопес. Пойдемте со мной, сеньора Куэвас, нам тоже найдется о чем поговорить.
И директриса увела за собой белобрысую истеричную сеньору.
Мария присела перед сыном и посмотрела на него снизу вверх.
– Почему ты молчала, мама? Почему ничего не сказала им?
– Я не хотела, чтобы настала эта минута, моя любовь… Я боялась причинить тебе боль… но все, что они сказали, правда.
– Нет, мама, нет!
– Понимаешь, сыночек, мы с папой очень любили друг друга, но пожениться не могли, потому что папе нужно было кончить учиться… Мы откладывали женитьбу до конца его учебы… а потом ему пришлось срочно уехать…
– Поедем к нему! Будем жить вместе.
– Это невозможно, Начито.
– Почему?
– Потому что три года тому назад… твой папа умер…
– Нет, мама, нет! А письма? А подарки?
– Я не могла сказать тебе правду… не могла причинить боль…
– Ты меня обманула, мама! Ты меня обманула!
Хосе Игнасио замкнулся, перестал разговаривать с матерью. Она подходила к нему, но он отворачивался. Как казнила себя Мария за то, что она наделала! Но кто скажет, в чем она была не права? Она ведь оберегала своего мальчика от боли! Не хотела, чтобы он дурно подумал об отце. Как она могла поступить иначе? Своей бедой она поделилась с Виктором – единственным человеком на свете, который был с ней в ее самые черные минуты и умел ей помочь. Виктор пообещал поговорить с Хосе Игнасио.
Мальчик уже лежал в постели, но не спал, когда Виктор присел на край кровати:
– Ну рассказывай, что случилось, крестник.
Хосе Игнасио было отвернулся, не желая говорить, но Виктор повернул его к себе, заглянул в глаза.
– Давай-давай, мы же друзья! А друзья всегда все друг другу рассказывают.
– Я больше не люблю маму, она меня всю жизнь обманывала… не сказала, что не женаты… что папа умер…
– Та-ак… Беда у тебя большая, но давай разберемся. Мама тебе не сказала, что она не замужем, но ведь это не тебя, а ее касается. Папа у тебя всегда был, он писал тебе, радовал подарками. Трудно было маме, она жила одна, без поддержки, на нее легли все заботы о тебе, но она их на тебя не перекладывала, никогда не жаловалась, что одна, так ведь или нет? Ведь тебе легко, хорошо жилось?
Мальчик молчал, он пока был не в силах справиться с тем неблагополучием, что обрушилось на него и которое он счел обидой.
– С одним разобрались, пойдем дальше. Мама не сказала тебе, что папы больше нет. Но ты постарайся и тут ее понять – рядом с вами его все равно не было, и получается, что она просто-напросто берегла твою память о нем. Мама ведь все трудности брала на себя, а тебе оставляла одни радости. Ты за это ее упрекаешь? Поэтому разлюбил? Другое дело, если бы она подарки от папы себе брала, а тебе говорила, что папы у тебя и в помине нет, вот тогда бы она тебя обманывала… А когда наоборот…
Хосе Игнасио улыбнулся, ему стало смешно: мама сидит и играет в его машинки, а ему не дает.
– Смешно, правда? А почему смешно? Да потому, что твоя мама только о тебе и заботилась: играла с тобой, гуляла, покупала одежду, игрушки. А ты, узнав, что все для тебя делает она одна, на нее же еще и обиделся! Да, брат, огорчил ты меня, повел себя как-то не по-мужски. Раз мама одна, кто ей должен быть помощником и опорой? Кто должен ее защищать? Ты должен гордиться такой мамой, которая одна со всем справляется, все умеет, которую все уважают. Тебе повезло, крестник, ни у кого больше нет такой замечательной мамы. Вот об этом ты и подумай.
Виктор потрепал мальчика по щеке, пожелал спокойной ночи и ушел, а Хосе Игнасио еще некоторое время лежал, глядя в темноту широко открытыми глазами. Ему и вправду стало легче. И что ему задело до чужих, мама у него в самом деле что надо! Ни у кого из его товарищей нет такой замечательной мамы! Что правда, то правда.
Утром Хосе Игнасио бросился к Марии на шею.
– Ты меня простишь, мамочка? Целуя его, Мария счастливо рассмеялась.
