– Ах, Габриэла, я полюбила Лауру как родную дочь. А поначалу я была к ней так несправедлива! Господи, каким же коротким оказалось ее счастье!
– Теперь надо подумать о живых. Ваши силы нужны сыну и внучке.
– Любовь жестока. Она иногда убивает. Я должна объяснить это Хосе Игнасио. Но как я скажу ему, что Лаура умерла? Как?
Мария поняла, что этот тяжкий разговор с сыном не сможет осилить одна, и позвонила Виктору. Потом прошла в часовню и стала просить у Господа сил для себя и Хосе Игнасио.
Между тем прошли все сроки, которые Хосе Игнасио мог вынести в неведении. Он стал требовать инвалидную коляску, чтобы тотчас же отправиться в операционную и самому узнать, что там происходит.
Напуганная его решительностью Ана вызвала медсестру, а сама отправилась на поиски Марии. Встретившийся ей по дороге Хуан Карлос сказал, что Мария сейчас молится.
– Произошло что-то нехорошее?
– Родилась девочка…
– Здорово! Побегу, обрадую Хосе Игнасио.
– Нет-нет, подождите! У нас большое горе… Лаура не выдержала родов.
Оттягивать разговор с Хосе Игнасио дольше было нельзя, и Мария отважилась войти в палату к сыну одна, не дожидаясь Виктора. Габриэла вызвалась подстраховать ее:
– Хосе Игнасио, ты – отец чудесной девочки!
– Значит, родилась еще одна Мария! А как самочувствие Лауры? Я хочу ее увидеть!
– Доктор, мне, наверно, все же придется поговорить с сыном наедине, – сказала Мария.
– Да, возможно, так будет лучше. Извините.
– Мама, ты плакала? Что-то случилось с Лаурой?
– Ах, сынок, рождение моей внучки было для меня волнующим…
– Мамочка, ты должна мне помочь повидать Лауру! Я хочу поблагодарить ее за дочку, поцеловать и сказать, что я люблю ее еще больше, чем прежде… Мама, что с тобой? Ты что-то скрываешь! Скажи мне правду, какой бы она ни была!
– Да, сынок, надеюсь, ты поймешь…
– Лаура? Ей плохо? Ради Бога, не мучай меня!
– Лаура… умерла.
– Нет, я не хочу в это верить! Пустите меня к Лауре! Больших усилий стоило Марии остановить сына, а удержать его в палате помог подоспевший к этому времени Виктор.
– Ты должен быть сильным, – пытался воздействовать он на крестника.
– Без Лауры все уже не имеет смысла, все!
– Сынок, не отчаивайся так, не замыкайся в себе. У тебя есть дочка. Я видела ее – она прелестная. Только из-за сложностей при родах еще несколько дней побудет в больнице.
– Да замолчи ты, мама! Не хочу слышать о ней, не хочу ничего знать!
– Как ты можешь говорить такое?
– Это она убила Лауру! Из-за нее Лаура погибла! Эта девочка отобрала у Лауры все силы и даже жизнь! Я ненавижу ее!
– Ты прекрасно знаешь, что Лаура себя неважно чувствовала, и знаешь, какие причины тому способствовали. Это чудо, что девочка осталась жива при таких тяжелых родах. Вспомни, как Лаура ее любила – еще не родившуюся.
– Я предпочел бы, чтобы она не родилась!
– Сынок, остановись!
– Лаура была для меня самым дорогим в жизни, а теперь мне никто не нужен, и жизнь не нужна!
– Хосе Игнасио, у тебя есть дочь, ты не можешь о ней не заботиться!
– Никто не заставит меня любить ее, никто!
– Она твоя дочь, ты нужен ей, девочка очень слабая.
– Это меня не интересует! Разве не понятно, что я ничего не хочу знать ни о какой девочке?
– А если бы жизнь твоей дочери была в опасности? Тебя бы это не интересовало?
– Да она для меня все равно что не родилась! Я не видел ее и не желаю видеть! Пусть она живет, но без меня. И хватит об этой злосчастной девочке!
– Сынок…
– Оставьте меня одного! Оставьте! Хочу думать о Лауре, быть с ней, с ней!..
Рафаэль Идальго понимал, насколько дон Густаво убит потерей Лауры, и все же оставалось еще одно важное, неотложное дело: участь Лорены. После похорон и поминок Идальго улучил подходящий момент и завел речь о Лорене:
– Ты знаешь, что ее уже перевели в тюрьму?
– Вот пусть там и останется навсегда. Это самое малое, чего она заслуживает.
– Не позволяй себе ожесточаться. Ты не представляешь, какой будет жизнь твоей дочери в тюрьме. А я все-таки думаю, что Лорена психически ненормальна, и ее надо лечить.
– Наверно, всякий убийца по-своему ненормален, но тюрем еще никто не отменил, потому что за преступления надо отвечать. И прошу тебя: не называй Лорену моей дочерью – ты ведь знаешь, что это не так.
