– Солидно, – покачал головой Тарасович. – Давно пришла?
– Тридцать пять минут назад. Сразу же заказала пиццу. – Парень выразительно поглядел на шефа. – Мы разносчика только что тормознули… Пицца остывает, шеф.
– Не успеет, – объявил Марычев и поглядел на Землероеву: – Выходим или план предварительных мероприятий набросаем?
– Выходим, пицца ждать не может. Хрусталева может позвонить в кафе и поскандалить: где ее еда? План набросаем в лифте.
– Идти лучше пешком, Марина живет на третьем этаже, – усмехнулся «полярник». И удивленно покосился на начальника, мол, дядя Женя, чего здесь эта детка раскомандовалась?!
Но шеф и бровью не повел. Евдокия, так же не обратив внимания на пантомиму, подредактировала предложение:
– Тогда на лестнице. Марина нам нужна не вусмерть пьяная, а тепленькая.
Уже в подъезде Евдокия убедилась, что крестный Камиллы работает только с профессионалами. У конторки консьержки, убалтывая-развлекая пожилую тетушку, стоял привлекательный молодой человек, одетый с подтверждением статуса – дорого, достойно, чистенько. Увидев входящих, молодец расцвел улыбкой:
– О! Вот и начальство пожаловало.
Чего он там наплел консьержке – поди узнай (может быть, показал красную корочку какой-то серьезной организации), но команду с шефом во главе в дом пропустили беспрепятственно.
В компании «полярника» и молодца Землероева и Марычев обогнули выступ лифтовой шахты, дошли до лестницы. Там Евдокия чуть притормозила и, задержав начальника охраны, пропустила его парней вперед. В телефонном разговоре мадам Шляхтич предупредила сыщицу, что об истиной подоплеке происходящего информирован лишь ее крестный, и говорить в машине при шофере и «полярнике» оказалось неудобно.
– Евгений Тарасович, ваши подчиненные будут присутствовать при разговоре с Хрусталевой? Может быть, сразу обозначим рамки откровенности?
– Решим по ходу дела, – поглядывая в спины удаляющихся парней, сурово сказал их шеф. И добавил: – Сначала надо войти.
Евгений Тарасович быстро зашагал вверх.
У Евдокии оставалась масса вопросов, и прежде всего: что будет, если Хрусталева окажется непричастной к Синдикату? А Марычев, как могла предположить Дуся, хочет наказать убийц друга Эдуарда. Вгрызся он – всерьез.
Но если произошла ошибка? Если охранный шеф перестарается с давлением?
Будет откупаться. Чтобы заткнуть рот невиновной перепуганной (побитой) дамочке, Камилла денег не пожалеет. А парни у Тарасовича наверняка сплошь молчаливые да умные.
Дуся понимала, что ответ на мучавший ее вопрос лежит на поверхности, но все же, догнав начальника охраны, спросила:
– А если Хрусталева ни при чем?
Через перила тут же свесилась голова в ушанке.
– При чем, при чем, – весело отрапортовал «полярник» и продолжил уже распрямляясь, для вставшего рядом шефа: – По дороге до дома тетка проверялась. Видно было – вся на нервах.
– Проверялась профессионально? – догнала мужчин Землероева.
– Да куда там, – отмахнулся «полярник». – Шпионку «ноль-ноль-ноль» изображала.
На площадке между вторым и третьим этажом компанию поджидал еще один молодец в бейсболке с логотипом пиццерии и плоской коробкой в руках. Судя по приветственному кивку, разносчиком он не являлся, бейсболку и коробку перекупил у человека, доставившего пиццу.
Дуся, превратившаяся в слух, вбирающая в себя звуки вечернего дома, чувствовала себя странно. Инфернально, зыбко. Происходящее в подъезде, освещенном желтоватым светом лампочек, казалось сном. В какой-то из квартир плакал ребенок, в другой голосом спортивного комментатора вопил телевизор. Кажется, хоккейный матч транслировали…
Бред. Вокруг продолжается нормальная жизнь, а Евдокия Землероева готовится совершить преступление: проникнуть в квартиру, допрашивать, пугать…
На площадке третьего этажа Марычев остановился и серьезно поглядел на подчиненных. Разговорчивый «полярник» уточнил порядок действий:
– Работаем жестко? Или проводим частичный апгрейд объекта?
– Частичный. Далее по факту.
Подчиненных дядя Женя больше не инструктировал, а те уверенно расположились по номерам, и создавалось впечатление: проникновение на чужую территорию и «апгрейд» объекта были для его парней делом привычным и знакомым. Товарищ в бейсболке встал на коврик перед дверью Хрусталевой и изобразил простецки скучное лицо. Два прочих вжались в стены по бокам. Так, чтоб их не было видно даже через панорамный дверной глазок.
