— С какой стати? Ты собираешься донести?
— А твой дружок Сантос? Уверен, что он как раз и занимается наркоманами.
— У него других дел по горло, можешь поверить.
— А Джереми? Камилла?
— Дети вообще здесь не бывают.
— Не морочь мне голову! — заорал он, тыча пальцем в плакат известной баскетбольной команды, явно только что прилепленный к ограде.
Никки пожала плечами и вздохнула.
— Ты меня достал.
Себастьян отвернулся, надеясь успокоиться, но гнев подымался волной, воскрешая давние обиды, бередя плохо зажившие раны, напоминая, какая на самом деле женщина эта Никки Никовски, ни одному слову которой нельзя верить, женщина, на которую ни в чем нельзя положиться!
В приступе ярости он схватил ее за горло и прижал к металлической этажерке.
— Если ты посвятила моего сына в свои мерзости, я тебя уничтожу! Поняла?! — Потом ослабил хватку, убрав большие пальцы, дав ей возможность вздохнуть. И повторил: — Ты меня поняла?
Никки торопливо набирала в грудь воздух и ответить не смогла. Все еще в приступе ярости, Себастьян снова начал ее трясти.
— Поклянись, что побег Джереми не связан с твоей наркотой!
Себастьян нависал над Никки, крепко вцепившись в нее, но внезапно получил болезненный удар ногой по колену и, присев, отпустил бывшую жену.
Никки прилежно училась на курсах самообороны, она отлично освоила приемы. Оказавшись на свободе, она с молниеносной быстротой схватила ржавый секатор и занесла его, метя Себастьяну в живот.
— Еще раз тронешь — убью! Запомнил?
Средняя школа Южного Бруклина — большое здание из красно-бурого кирпича, выходящее фасадом на Коновер-стрит. Приближался час обеда, и, судя по большому количеству фургончиков со съестным, выстроившихся перед школой, можно было догадаться, что еда в школьной столовке не очень-то.
Себастьян с недоверием приблизился к одному из «гастрономических грузовичков», которые с некоторых пор стали колесить по Нью-Йорку, кормя горожан. Каждый грузовичок предлагал что-то свое: один — сэндвичи с омарами, другой — тако, дим-самы, филафели… Себастьян, брезгливый поборник чистоты, обычно избегал подобного рода угощения, но если ты ничего не ел со вчерашнего дня и в животе у тебя гремит военный оркестр…
— Не советую брать южноамериканские примочки, — предупредила Никки.
Из чувства сопротивления он пренебрег советом бывшей жены, которой ни в чем нельзя было доверять, и попросил «севиче», перуанское блюдо из сырой маринованной рыбы.
— И какой он из себя, этот Томас? — осведомился Себастьян, услышав, что прозвонил звонок, возвещавший конец занятий, и глядя на двери, откуда хлынул поток учеников.
— Я тебе его покажу, — пообещала Никки и прищурилась, боясь, как бы не пропустить приятеля сына.
Себастьян оплатил заказ и попробовал свою рыбу. Проглотил кусочек. Жгучий, как огонь, маринад обжег ему рот, пищевод, желудок. Он невольно скривился.
— Я предупреждала, — вздохнула Никки.
Надеясь загасить бушующий огонь, он залпом выпил целый стакан оршада,[7] предложенный продавцом. От каштанового молока с отвратительным вкусом ванили Себастьяна чуть не стошнило.
— Вот он! — воскликнула Никки, указывая на одного из пареньков в толпе.
— Какой именно? Прыщавый или второй, с противной физиономией?
— Говорить буду я, хорошо?
— Посмотрим…
Высокомерное выражение лица, хлипкая фигура, джинсы в обтяжку, узкая черная куртка, белая рубашка с открытым воротом, очки-вайфареры и торчащие во все стороны волосы, над которыми трудились не один час. Томас тщательно следил за своей внешностью. Похоже, немало времени проводил в ванной перед зеркалом, ваяя и оттачивая образ юного рокера.
Никки поймала его перед баскетбольной площадкой, расчерченной на квадраты.
— Привет, Томас!
— Добрый день, мэм, — ответил тот, убирая мятежную прядь со лба.
— Ты не ответил на мои сообщения.
— Не успел, времени было мало.
— От Джереми ничего?
— He-а. Мы с ним с пятницы не виделись.
— А почта? Телефонный звонок? Эсэмэска?
— Не, ничего.
Себастьян внимательно приглядывался к подростку. Ему не понравились ни тон, ни вид этого сопляка с готическими кольцами на пальцах, с браслетами и перламутровыми четками на руках. Но он постарался подавить в себе враждебность и спросил:
