Вульф осушил стакан и снова наполнил его из второй бутылочки.
— Да, я читал эту рецензию. А как другие критики оценивали книги мистера Чайлдресса?
— По-разному, — ответил Винсон. — В основном, их мнения колебались от легкого одобрения до легкого же порицания; отзывов, подобных хоббсовскому, не было ни разу. Видели бы вы этого Хоббса! Это маленький желчный и злобный человечишка. Чего он только ни понаписал про последнюю книгу Чайлдресса! Я имею в виду «Смерть на пойменном лугу». Назвал её, например, «жалким подражательством» и ещё добавил, что «любой уважающий себя ценитель детективной литературы должен бежать от этой книги, как от радиоактивного изотопа кобальта».
Вульф промолчал. Винсон глубоко вздохнул и продолжил:
— Чарльз никогда не относился к людям, которые благодушно воспринимают критику, но рецензия Хоббса, занявшая, кстати говоря, целую полосу «Газетт», подействовала на него, как красная тряпка на быка. Он просто рвал и метал. И почти тут же разразился ответной статьей в «Манхэттен Литерари Таймс», в которой клеймил и поносил Хоббса на все корки. Я попытался было его отговорить — ломать копья с критиками дело заведомо безнадежное, — но Чайлдресс настоял на своем. Вы знакомы с «МЛТ»?
— Нет, — покачал головой Вульф.
— Это такой окололитературный еженедельный бюллетень, который специализируется на слухах и скандалах. Ясное дело, они были только счастливы поместить статью Чарльза, в которой он обзывал Хоббса ущербным завистником, холуем, выскочкой и самодовольным ничтожеством. Жалким сатрапом, который с той же безуспешностью тщится стать судией общественного вкуса, с которой Джон Траволта[1] напялил бы на себя белый галстук и фрак Фреда Астера[2]. Ничего залепил, да? Но это ещё цветочки. Чарльз весьма недвусмысленно обвинил Хоббса в том, что тот принимает взятки от писателей и издателей за благосклонные отзывы.
— А основания для такого обвинения были?
Винсон стиснул зубы, затем неохотно кивнул.
— Вполне возможно. Такие слухи в литературных кругах ходят уже давно, но в открытую ничего не заявлялось. Всем известно, что у Хоббса есть свои любимчики — как писатели, так и издатели. Исходя из этого, можно даже предсказать, как он воспримет ту или иную книгу — елеем окропит или ядом польет. С «Монарх-Пресс» у Хоббса отношения не сложились, мы с ним на ножах, несмотря на две Пулитцеровские и пять Национальных премий за последние шесть лет. Почему он нас не взлюбил? — произнес Винсон, предвосхищая вопрос Вульфа. — Да потому что никто в нашем издательстве — от младшего редактора и до меня — не унижается перед этим гаденышем. И отношения к нему у нас не скрывают. Как-то раз я даже послал издателю «Газетт» жалобу на очевидную предвзятость Хоббса. Но больше всех он нападал на Чарльза. После выхода статьи в «МЛТ», около месяца назад, Хоббс в припадке дикой ярости позвонил мне. Вопил что-то насчет судебного иска, но с тех пор я больше про него не слышал.
Вульф откинулся назад и нахмурился.
— А не пытался ли мистер Хоббс вымогать взятки у кого-либо из ваших сотрудников?
— Несколько лет назад двое сотрудников редакции рассказали мне, что он намекал на то, что ценит «знаки внимания» — так он это облек. Но оба заверили меня, что сделали вид, будто не поняли, куда он гнет. Судя по всему, в дальнейшем Хоббс таких попыток не предпринимал, однако вскоре после этого случая он стал повсюду нападать на нас, причем откровенно придираясь.
— Насколько принято в вашем мире, что обозреватели принимают cadeaux[3] от издателей?
— Совсем не принято, — поморщился Винсон.
— И вы предполагаете, что мистер Хоббс расправился с мистером Чайлдрессом в отместку за его обличительную статью в бюллетене?
— Я считаю, что это вполне возможно, — сухо произнес Винсон. — Хотя, безусловно, это отнюдь не единственная вероятность.
— В самом деле? — вскинул брови Вульф.
Винсон угрюмо кивнул.
— Я знаю по меньше мере ещё двоих людей, которые бы с удовольствием ускорили кончину Чарльза Чайлдресса.
Брови Вульфа так и не вернулись в исходное положение.
— Признаюсь, сэр, я удивлен, что издательский бизнес таит в себе столько насилия.
