– Вы платите мне не за то, чтобы я спасал жизни. Я наемник, а не монашка.
– Я плачу тебе за то, чтобы ты никого не убивал без моего приказа! – отрезал тот, и голос его стал столь холоден, что Черо был не рад, что вообще здесь находится, но все же нашел в себе силы возразить:
– Гладко только на бумаге, инквизитор. В жизни все иначе. Я заботился об исходе операции и, если вам угодно, беру ответственность на себя. Я уверен в правильности своего поступка.
– Не только ответственность, но и грех. – Отец Март остановился перед дверью, ведущей в крыло слуг, приложил руку к замку и прочитал молитву.
Теплый свет, льющийся с его пальцев, распространял вокруг благоухание персиков. Спустя мгновение сложный замок щелкнул и дверь приоткрылась. Черо поймал мой взгляд и потрясенно покачал головой. Было видно, о чем думает наемник – ему бы такие способности, и он бы живо разбогател, вскрывая сундуки в богатых домах.
В этот момент на улице грохнул выстрел.
Мы вздрогнули от неожиданности, а в следующее мгновение отец Март бросился внутрь.
Весь продуманный план полетел к черту.
Охраны в доме было куда больше, чем мы рассчитывали, и этих людей не останавливала фраза «Именем Инквизиции и святой матери Церкви сложите оружие». Они дрались отчаянно, и мы увязли в районе второго этажа. Наша троица кружила по темному бальному залу, сражаясь против шести мордоворотов. Еще двое лежали на черно-белых плитах, истекая кровью.
Одного ранил болтом наемник, другого пронзил шпагой инквизитор.
Черо, наплевав на всех, дрался в одиночку в другом конце зала против двоих, и я слышал лишь звон стали да негромкую ругань. Я, вооруженный палашом, прикрывал спину отца Марта, который в данном случае служил главной движущей силой.
У меня не было времени удивляться, но фехтовал он отменно, хотя не столь красочно и красиво, как это делал тот же Натан.
Никаких лишних движений. Каменное лицо. Закрытая стойка. Скупые, едва заметные движения кистью, каждое из которых заканчивалось опасным уколом. Он легко блокировал, парировал, делал репосты после каждой вражеской атаки, двигался мягко, достаточно проворно, но так, чтобы я все время успевал за ним, удерживая тыл и правый фланг, не защищенный стеной.
После того как мой палаш отбил удар корда, инквизитор сказал мне:
– Теперь можете не жалеть их, Людвиг. Тот, кто не сложил оружие после предупреждения инквизиции, приравнивается к еретикам. Таких ждет костер.
Один из четверых нападавших на нас заколебался от этих слов и тут же пропустил укол в сердце.
– Спаси, Господи, душу глупого раба Твоего, – пробормотал отец Март.
Взвыл тот, кто сражался с Черо, и внезапно наемник оказался уже рядом, атаковав наших противников со спины. Прикончил одного, рубанул по плечу второго. Я поставил клинок под секущий удар третьего, который должен был разрубить бедро инквизитора. Грянуло пение, с ладони клирика сорвался свет, угодивший человеку в грудь. Тот, отшатнувшись, врезался в окно и вместе с осколками стекла, улетел вниз.
– А сразу нельзя было так сделать? – поинтересовался тяжело дышащий Черо.
– Тогда зачем мне платить тебе? – поднял брови инквизитор. – На лестницу. Живо!
На третьем этаже мы столкнулись с перепуганной служанкой. Она вжалась в угол, закрыв лицо руками, и наемник, взяв женщину за плечо, грубо поднял ее на ноги.
– Твоя хозяйка? Где она?!
– В спальне! – пролепетала та. – Они все заперлись в спальне и поют!
– Сколько еще охраны в доме?
– Я не знаю. Пожалуйста…
– Оставь ее. Она бесполезна. Мы все равно уже разворошили осиное гнездо. – Клирик спешил.
Откуда-то издалека доносился шум боя – вторая часть отряда пробивалась наверх по другой лестнице.
Черо теперь шел первым, и слуги, встречающиеся нам по пути, шарахались в стороны, видя его окровавленный клинок. Двое из них попытались нам препятствовать, и наемник их довольно быстро успокоил.
В большой столовой, украшенной зеркалами, на укрытом белой скатертью столе в серебряных подсвечниках горело множество свечей. Стулья были отодвинуты, некоторые опрокинуты. Люди уходили в спешке.
Черо, проходя, подхватил дорогой фужер из хрусталя, влил в себя вино. Отца Марта заинтересовало нечто иное – накрытые серебряными колпаками с инкрустацией из золота блюда. Он поднял один, и Черо негромко присвистнул, оценивая «кулинарный шедевр» – несколько полосок черно-бордовой, отвратительно смердящей плоти.
