Я понял, что он зовет слугу, и не слишком сильно огрел его по плечу.
– Твой лакей не появится, магистр. И ты, кажется, не понял всю серьезность ситуации. Мне плевать на доказательства. Главное во всем этом – я знаю, что ты подсыпал отраву в вино и подсунул бутылку Шуко. Все остальное не важно. И знаешь почему? Потому, что я не пойду к магистрам или городским властям. Я сам свершу суд над тобой.
– Ты не мож…
Я ударил его по голени, и он взвыл.
– Ну-ка, еще раз скажи, что я могу, а чего нет.
– Я ничего не делал! Я невиновен!
– Не старайся. И не ори. Сюда никто не придет. И тебя никто не услышит. За смерть Шуко ты ответишь. Передо мной. И прежде, чем ты умрешь, я постараюсь сломать тебе все кости. Превращу их в порошок, а тебя в отбивную.
Он попытался отползти:
– Зачем ты это делаешь?!
Я с удивлением поднял брови:
– Быть может, мы с цыганом и не были близкими друзьями, но сражались плечом к плечу. Мы довольно многое пережили вместе, а теперь он в могиле. А ты жив. Я считаю это несправедливостью.
– Хорошо! Хорошо! – Он явно счел, что говорит с умалишенным. – Я признаюсь!
Я расхохотался, размахнулся, и трость прошелестела в опасной близости от его лица, так что он взвизгнул.
– Ты меня не слушаешь! Мне плевать, признаешься ты или нет. Не будет никакого суда, магистров и прочей ерунды. Я не дам тебе шанса выкрутиться.
– Ты сумасшедший! – Теперь на его лице появился ужас.
– Рад, что ты это понял, – отвесил я поклон.
– Если ты убьешь меня, тебе не спрятаться! Рано или поздно тебя найдут! И даже Гертруда больше не спасет.
– А мне плевать. Пожалуй, для начала я раздроблю тебе пальцы на руках, – сказал я, занося трость для нового удара.
Он оскалился и наконец-то крикнул:
– Убей его! Чего ты ждешь?!
Дверь в темной половине комнаты лопнула точно мыльный пузырь, разлетелась на лучины, и размытый силуэт ринулся на меня. Я был готов к этому, так что швырнул фигуру и отшатнулся назад, сбрасывая с пальцев дремлющий знак.
Я не попал ни в первый, ни во второй раз, но темная сущность, чтобы избежать гибели, невероятно быстро отклонилась в сторону, прекратив атаку, замедлилась и встала у выхода из комнаты так, чтобы я не смог убежать. Это был худой, изможденный мужчина с серым пористым лицом и глубокими складками вокруг рта. Ничем не примечательная душа, если бы не пальцы, заканчивающиеся восьмидюймовыми когтями, сотканными из тьмы.
– Окулл, – сказал я, переложив трость в левую руку и выставляя перед собой кинжал. – Как ты убедил его сотрудничать?
Стенен лишь зло рассмеялся, и я краем глаза увидел, что он вновь пытается сесть. Я, используя опыт Мириам, окружил себя тремя крутящимися знаками. Пускай они не были такими мощными, как у моей учительницы, но заставили окулла не спешить.
– Ты все равно покойник, – произнес магистр.
Душа прыгнула, но до меня так и не добралась. С десяток знаков ударили со всех сторон, оплели окулла коконом из жгучих стальных сетей, прижали его, воющего, к полу, и в комнату стали входить магистры. Павел, Николет, Григорий, Луиза и Рикард.
– Слава богу, вы успели! – крикнул Стенен. – Вяжите его! Он натравил на меня своего ручного окулла!
– Заткнись, Стенен, – мрачно бросила Николет. Вид у нее был такой, словно ее вот-вот стошнит от отвращения.
Тот осекся, побледнел и последовал ее совету. Заткнулся.
– Ван Нормайенн, ты не возражаешь? – спросила Луиза, вооруженная широким кордом, набалдашник которого был украшен ярко-синим звездчатым сапфиром.
– Будь так любезна, – улыбнулся я. – В конце концов, не я его обездвижил.
Магистр благодарно улыбнулась мне в ответ и прикончила окулла.
– Откройте окно. Здесь смердит падалью, – попросила Николет, и Григорий исполнил ее просьбу, впуская в помещение свежий, пахнущий дождем воздух.
Павел подошел ко мне, забрал трость:
– Дальше мы сами, ван Нормайенн.
Я понял намек, кивнул на прощание глядящему на меня с ненавистью Стенену и отправился восвояси.
Карл ждал меня в прихожей, сидя на стуле и вытянув ноги в начищенных сапогах.:
– Ты выглядишь довольным.
– Есть немного, – пришлось признать мне. – Теперь могу с чистой совестью уехать из Арденау.
