– Здорово, что ты нашел ее, ван Нормайенн, – поприветствовал меня Калеб бархатистым баритоном, не спуская глаз с девушки.
– Не для тебя, – сухо ответил я ему.
Мы с Калебом никогда не были дружны. Он младше меня на пару лет, мы частенько пересекались, но не слишком жаловали друг друга и старались общаться как можно реже, чтобы избегать ненужных конфликтов.
– Как ты? – Страж проигнорировал мой ответ, участливо глядя на Тильду. – Ты извини, я просто вспыхнул и… Послушай, быть может, мы все забудем, и ты продолжишь свое обучение?
– С дороги, Калеб, – попросил я его.
– Вообще-то я говорю со своей ученицей.
– Она не твоя ученица. И ты уже «поговорил». Нас ждет совет. – Я навис над ним, и он нехотя сделал шаг в сторону.
– Меня тоже. И он будет отнюдь не на стороне моей сбежавшей ученицы. Ты, так или иначе, вернешься ко мне и закончишь обучение, Тильда.
– Меня учит Павел.
– Он старый дурак.
– Скажешь это ему через пару минут. – Я оттеснил его плечом в сторону.
Он скривил недовольную рожу, но пререкаться не стал. Возможно, потому что я был тяжелее и выше его, возможно, потому что не желал устраивать конфликт поблизости от магистров.
Капитан караула с густыми, закрученными по флотолийской моде усами, сверился со списком:
– Вы господин ван Нормайенн?
– Да.
– Вас пригласят. Ждите.
– Простите, капитан, но это невозможно, – мягко, но в то же время настойчиво произнес я. – Девушка находится под моей защитой, и я должен передать ее под опеку магистра Павла лично.
– Это так, – подтвердила Тильда.
Калеб начал возражать, но воин лишь пожал плечами:
– Мне не запрещали вас пускать. Проходите втроем, магистры сами разберутся.
Стены зала Совета были затянуты темным бархатом, пол облицован черным мрамором с золотистыми прожилками, никаких окон, лишь в потолке небольшое синее стекло, через которое в помещение проникал единственный луч, окрашивающий лица пришедших в жутковатый мертвенный цвет. Семнадцать кресел магистров стояли по кругу, у стены, купаясь в густых тенях, куда не доходил тусклый свет, и я мог лишь только догадываться, кто где сидит.
Видел лишь, что из семнадцати кресел шесть оставались пустыми. Не все присутствовали.
Этот обычай, сидеть в тени, появился в Братстве в первые годы изгнания из Прогансу. Тогда большинство магистров погибли, появились новые, и им приходилось скрывать свои лица до тех пор, пока буря, что мы устроили, не утихла. На это потребовалось больше пятидесяти лет, и когда все стало как прежде… почти как прежде, в Братстве уже появились новые традиции.
– Ван Нормайенн, какого черта ты не можешь подождать? – спросил один из магистров, и я узнал голос Павла.
– Сопровождаю Тильду. В свете последних обстоятельств я счел это правильным.
– Последних обстоятельств? – произнес сидевший в одиночестве (кресло справа и слева от него оставались пустыми) обладатель густого, сочного баса. Вне всякого сомнения, Димитр.
Тень напротив зашевелилась, и в бледно-синий круг выступила женщина в серо-черном церемониальном балахоне. Худая, чернявая, с острыми скулами. Я узнал Николет, одну из двух соискателей на место Ирдена. Возможно, именно она станет будущей главой Братства.
Магистр, шелестя одеждами, прошла мимо меня, встала перед Тильдой, и я увидел, что они почти одного роста. Рука Николет, с тонким запястьем, длинными сухими пальцами и острыми ногтями, точно лапа какой-то хищной птицы взяла девушку за подбородок, заставляя поднять лицо к тусклому свету.
– Кто это с тобой сделал, девочка? – Голос у нее был такой же хищный, как и ногти на руке.
– Калеб.
– Это ложь! – горячо возразил тот и показал присутствующим ладонь, затянутую окровавленным бинтом. – Она напала на меня с кинжалом, и я ударил ее машинально, защищаясь!
Тильда задохнулась от возмущения, и, прежде чем успела что-то ответить, Николет положила ей руку на плечо.
– Оставь свое красноречие на потом, девочка. Не надо портить и без того загубленную пьесу.
Ее просьба возымела успех, вот только Павла так просто остановить было нельзя. Он оказался рядом с Калебом, и его сухая рука мелькнула в воздухе с такой скоростью, что я подумал о богомоле, на которого так был похож главный недруг Мириам. Уже через секунду бывший учитель Тильды валялся на полу, выплевывая передние зубы.
