– И он тебя ударил.
– А я распорола ему ладонь до кости, прежде чем он успел опомниться.
Я посмотрел на девушку, которая раньше мне казалась так похожей на Гертруду:
– Ты можешь оставаться здесь до тех пор, пока совет не примет решение или не вернется Павел. Запри дверь изнутри.
– А ты?
– Расположусь в комнатах Шуко. Они рядом. Проповедник останется с тобой и, если что, успеет тебя разбудить. Ты голодная?
– Нет.
– Тогда нам обоим пора спать.
Я так и не понял, что меня разбудило. Прямой солнечный луч, упавший на глаза, или решительный стук в дверь. Впрочем, он почти сразу же прекратился, раздались негромкие голоса. Затем появился Проповедник:
– Там этот золянец. Ворон. Ищет тебя.
Я открыл дверь, впуская стража.
Тот, все такой же высоченный и заросший бородой как и в нашу последнюю встречу, вошел в комнату, бросив заинтересованный взгляд на большой портрет Рози, висевший на стене.
– Решил сменить обстановку, ван Нормайенн?
Я промычал что-то невнятное и начал одеваться.
– Гляжу, с утра ты не слишком-то дружелюбен, – усмехнулся тот в бороду. – Я по делу. Тебя хочет видеть совет.
– С каких пор они сделали из тебя гонца?
– Рассказывал им о бунте в Клагенфурте. Ну меня и… скажем так, попросили, передать сообщение, что тебя хотят выслушать.
– Когда?
– Прямо сейчас.
Было бы странно, если бы магистры не пригласили меня заглянуть на огонек.
– Хорошо. Через пять минут. Надеюсь, они не стали просить тебя выступить моим провожатым?
Он рассмеялся:
– Мне еще надо найти девчонку Павла.
– Тильду?
– Да. Совет ждет и ее присутствия.
– Я отведу ее. Не волнуйся.
Ворон весело сощурился:
– Знаешь, где она?
– Да.
– Тем лучше для меня. Передай ей приглашение. Сделаешь?
– Не вопрос.
– Ну тогда я вернусь к Агнессе.
– Давно вы в Арденау?
– С неделю, – прикинув, ответил страж. – Привезли дочь колдуна, устроили. Она довольно нелюдима. Часто плачет по ночам. Боюсь, нам придется задержаться здесь на какое-то время, пока малютка не привыкнет к новым лицам. А ты? Скоро в дорогу?
– Надеюсь, что как можно быстрее.
Ворон пожал мне руку и пошел прочь по коридору, взметнув на прощание полами своего плаща витавшую в воздухе пыль.
– Магистры могут задавать неприятные вопросы? – поинтересовался старый пеликан.
– Это из разряда – убивают ли наемники мирное население или ходят ли черти на воскресную мессу. Магистры созданы для того, чтобы задавать неприятные вопросы, когда ты их не ждешь.
– И ты спокоен?
– Мне нечего скрывать.
– Подобное утверждение относится к тому, что ты нашел в монастыре Дорч-Ган-Тойн?
– Заткнись, прежде чем тебя кто-нибудь услышит, – попросил я его, и он прикусил язык. – Скажи Тильде, чтобы она открыла дверь.
Старый пеликан прошел сквозь стену, и почти тут же щелкнул замок.
– Тебя ждут в совете.
Лицо девушки побледнело.
– Они приняли решение?
– Не знаю. Скорее всего, хотят выслушать твое мнение или версию событий.
– Если только Стенен не настроил их против меня.
– Там Павел. – Я постарался успокоить ее.
Но она лишь повела плечами:
– Черт! Чувствую себя точно на выпускных экзаменах. Если они отдадут меня обратно Калебу, я сбегу куда-нибудь в Хагжит. Уж лучше жить среди неверных, чем рядом с этим недоноском.
– Не гони лошадей. Идем?
Она несколько раз глубоко вздохнула и подняла на меня ярко-голубые, очень встревоженные глаза.
– Идем.
В огромном колонном зале, полутемном и древнем, пронизанном сильным холодным сквознякам, точно старый рыцарский замок, на часах стояли гвардейцы в полном боевом доспехе. Начищенные до блеска ярко-желтые каски с плюмажами из черных перьев, тяжелые кирасы поверх плотных стеганых серых курток, черные рейтузы, высокие сапоги. Гизармы, палаши и пистолеты.
Восьмерка воинов почетного караула сторожила маленькую, неприметную дверь в стене. Старую и обшарпанную, более подходящую какой-нибудь кладовке, чем самому главному помещению в Братстве.
Кроме солдат здесь находился еще один человек. Ниже меня ростом, с густой гривой черных вьющихся волос. Тонкое красивое лицо, живые карие глаза, насупленные брови и перевязанная правая рука.
Увидев нас, он застыл на мгновение, точно голодная старга, пораженная тем, что человек сам желает отдать ей свою кровь, а затем решительно двинулся вперед. Тильда негромко зарычала за моим плечом, и я разобрал пару ругательств, которые сделали бы честь любому портовому грузчику.
