– Не надо горячиться, дорогой, – попросила его Гера. – Острые предметы куда опаснее, чем вы думаете.
Он, видя, что я даже не делаю попытки встать, чтобы защитить ее, бросился на девушку. Мелькнула тень, с рычанием сбила его с ног, вцепилась в руку. Законник заорал от неожиданности и боли. А сторожевой пес, обученный убивать, по одному слову Геры отпрыгнул в сторону, садясь у ее ног, довольно скаля окровавленные клыки.
– На кровати будет удобнее, – сказал я человеку.
Тот послушно сел, зажимая левой рукой рваную рану на правой. Кровь стекала по локтю и капала на простыню.
– Виктор, ты играешь грязно, – сказал мне Руджеролло. – Денег в доме все равно нет.
Я бросил флорин, который он мне дал, ему на колени:
– Кто говорит о деньгах, Сисэрино?
Он уставился на меня, затем перевел взгляд на Гертруду:
– Я знаю тебя. Магистр Братства! Ведьма! Значит, он выполняет твои приказы!
– Мое настоящее имя Людвиг ван Нормайенн, – поклонился я ему и увидел, как стекленеет его взгляд. – О. Слышали обо мне? Польщен.
– Ты был в Вионе. Когда погиб мой друг Александр.
– Как я понимаю, ты там тоже был. Маркграф Валентин также относился к твоим друзьям?
Он зло выплюнул слова:
– Нападение на законника! Вам это с рук не сойдет!
– Сойдет, – безучастно возразила Гертруда и тут же сменила тон на деловой: – И лучше вам понять это как можно скорее, сеньор. Подобная широта взглядов облегчит жизнь всем нам.
– Иди к черту, шлюха!
Пес вскочил на четыре лапы, оскалившись. В горле у него клокотало.
– У вас милый зверь, господин Руджеролло. Настоящий убийца. Вы отлично его вымуштровали, и сейчас между его зубами и вашей плотью стою лишь я. Так что, будьте любезны, оставьте свои грязные мечты при себе. Я сегодня не в настроении.
Он облизал губы, выдавил из себя:
– Могу я перевязать рану?
– Если избежите глупостей и оскорблений.
Законник разорвал наволочку на несколько лоскутов, занялся разодранной рукой.
– Чертов пес! Мне обещали, что он отличный сторож.
– Вас забыли предупредить, что колдуньи легко управляются с собаками. Против таких, как мы, это не защита. Не волнуйтесь. Я заберу его с собой, когда мы поговорим. Вас он теперь вряд ли будет слушаться.
– Мне все равно. Хоть продайте его на мясо нищим. Так что вам надо?
Я чуть отодвинул от себя свечу, пламя было чересчур ярким:
– То же самое, что и раньше. Имя покупателя, как его найти, кто он такой, где вы познакомились. И еще несколько вопросов.
Он сложил губы трубочкой:
– Вот оно что. Вы убедились, что я тот, кто вам нужен, когда я согласился купить глаз серафима. Вальтер сдал меня.
– Вальтер мертв.
Эта новость его не слишком опечалила.
– Я не буду отвечать на ваши вопросы. Хоть режьте.
– Ну зачем вы так? – укорила его Гертруда. – В вас говорят чувства. А мне бы очень хотелось, чтобы в вас проснулся разум, сеньор Руджеролло. Оцените ситуацию логически. Вы здесь один. Рядом с вами колдунья. Никто вас не услышит. Никто не придет на помощь. Скажу даже больше. Я не планирую вырывать вам ногти и дробить колени. Никакой боли, сеньор. Но, несмотря на это, я все же развяжу вам язык. У меня есть способы. И вы будете рыдать от счастья, рассказывая мне все, что я хочу знать. Ну неужели вам этого хочется? Становиться таким же послушным и преданным, как ваша милая собачка?
Законник содрогнулся, но не стал сдаваться сразу:
– Вы не выпустите меня живым. Иначе Орден начнет охоту на вас.
Она звонко рассмеялась:
– Кто вам такое сказал? Вы ничего не вспомните. Ни нас, ни то, о чем говорили. Я и это могу. Мне нет никакого резона вас убивать и привлекать к себе внимание ваших коллег. Хотя, если быть честной, мне кажется, что вы скрываетесь даже от них.
– Не от них. От клириков, – внезапно процедил тот.
– Вижу, ты все же решил поговорить, – усмехнулся я. – Браво! Разум победил эмоции. На кой черт ты сдался клирикам?
– Я был с Александром в Вионе. Они с маркграфом придумали покушение на епископа Урбана. И, когда дело провалилось, Ордену пришлось откупаться.
– Тобой. Так как маркграф Валентин был слишком серьезной фигурой, чтобы к нему подступиться.
– Верно. Они отказались от меня и продали церковникам! – зло произнес он. – Поэтому приходилось прятаться.
