Что еще? Он попал в тюрьму лишь за часть того, что причинил людям. Потому что в Ройял—Оук он лишил жизни двоих. Малво убил Мэг и мою сестру, чтобы они никому не рассказали, кто он такой на самом деле. Он поджег старый пустой дом, в подвале которого находились убитая Мэг и еще живая Эш. Тот самый дом, в который он привозил их, фотографировал, делая первые вклады в то, что через несколько лет превратится в обширную коллекцию омерзительных сувениров.
Все правильно. Все сходится.
Однако эта версия не давала ответа на часть вопросов, которые возникли у меня, пока я ехал через темные поля пустынного Детройта.
Если Малво устроил пожар, почему же Эш не знала, что это он?
Возможно, она не видела, кто запер ее в подвале.
Возможно, не думала, что он способен на такое.
Возможно, ей требовались доказательства.
Возможно, она знала, что это сделал он, но хотела увидеть, как он заплатит за свое преступление.
Значит, вполне достаточно фотографий, писем и что там еще хранится в его коробке для наличных. Это наглядно показывает, что Эш была далеко не единственной жертвой. Это убедит и мою сестру, и полицию. И, безусловно, содержимого этой коробки будет достаточно для вынесения Малво смертного приговора. Малво отбыл тюремный срок, не зная, но лишь теперь начнется настоящее наказание.
Но оставалась проблема — у меня не было этой самой коробки со всем ее содержимым.
Проплутав по ночным улицам, сотни раз поворачивая где придется, я в конце концов заблудился, но даже не попытался найти верную дорогу. Покосившиеся остовы зданий, автомобили, приткнувшиеся у бетонных коробок, бесформенные груды обломков, обнесенные заборами, бесчисленное множество моторных лодок и катеров, брошенных повсюду вдоль берегов, — эту безрадостную черно–белую картину я видел везде, куда доставал свет фар.
Остановился я только тогда, когда мой автомобиль уперся в детские качели.
Я объезжал какой–то пустырь, который когда–то был чьим–то задним двором, а сейчас мог называться вообще как угодно. И прямо посередине этого хлама наткнулся на остатки детской площадки. Металлическая труба на перекладине, с красными сиденьями на обоих концах. Капот моего автомобиля уперся во все это.
Я резко сдал назад, снова выехал на улицу и, сделав еще пару поворотов, припарковался. Проверил, закрыты ли двери машины. И закрыл глаза.
Казалось, я спал не более двух минут, когда вдруг услышал легкое постукивание.
Кто–то стучал чем–то металлическим в мое боковое стекло. Труба, или лезвие, или ствол оружия.
Тук… тук… тук…
Кто–то явно собирался меня разбудить. Поэтому я сделал вид, что продолжаю спать.
Тук… тук… КР–Р–РАК!
Я, вздрогнув, отшатнулся от двери и одновременно открыл глаза с ощущением, что это только начало чего–то еще.
Лобовое стекло покрылось паутиной трещин, серебристой и красивой такой паутиной. То, что я слышал, имело вес. И оно стремилось забраться внутрь машины.
Теперь ничего и никого рядом не было.
Я посмотрел вокруг. Кругом царила ночь. Ни одного лица, ни одной фигуры. Мой автомобиль в одиночестве стоял у тротуара длинной улицы, больше похожей на сельскую дорогу, по обочине которой росла такая высокая трава, что ее вполне можно было бы принять за фермерский урожай, готовый к жатве.
Имел ли хоть кто–нибудь время добежать до этой травы и скрыться в ней? Нет. Хотя, может быть, неизвестный или неизвестные просто скрылись из виду, спрятавшись за машиной. И теперь ждут, когда я выйду.
Самым мудрым решением было бы нажать на газ и поехать вперед. И не останавливаться, даже если кто–то окажется под колесами.
И я решил проявить мудрость. Однако этому помешал двигатель: он не завелся.
Я пытался запустить его четыре раза, но лишь разрядил аккумулятор. На пятый раз его заряда не хватило даже на то, чтобы показать время на автомобильных часах.
Время мертвых.
Голос Эш так давно не звучал у меня в голове, что я почти обрадовался, услышав его. Правда, я знал, что если бы она действительно была там, если бы она заявилась, чтобы самой увидеть, что произойдет дальше, то для меня это добром бы не кончилось.
Я разблокировал двери и резко открыл свою.
