Он замолкает, и когда я, наконец, поднимаю глаза, он вздыхает.
- Прости, - повторяет он, и его пальцы выскользают из моих. – Давай просто сменим тему, ОК?
Мне больше особо некуда пойти, так что я просто молча сижу.
- Без разницы, – говорю я. Риэлм всегда так благожелательно относится к Программе, с такой готовностью позволяет им забирать его пошлое. Но это не для меня. Я не хочу меняться.
Риэлм двигается на кровати, поправляет одеяло.
- Посидишь со мной? – спрашивает он. Я киваю и, поставив колено на кровать, забираюсь к нему.
- Все будет хорошо, - тихо говорит он. – Уже почти все.
Я пристально смотрю на него. Кажется, что из меня вышел весь воздух.
- Это все, чего я должна ждать? Того момента, когда я стану пустой?
Он печально улыбается.
- Как только ты забудешь, больно не будет. Это – единственное, что может сейчас нас спасти.
Он наклоняется и прижимает свой лоб к моему, шепчет.
- Мы не можем так дальше жить. У тебя здесь огромная дыра.
Он прикладывает ладонь к моему сердцу, это прикосновение интимное, оно почти успокаивает. Никакой романтики, никаких бабочек у меня нет к нему этих чувств. Но это прикосновение помогает мне почувствовать себя человеком. Живым человеком.
- Я не знаю, справлюсь ли я, - говорю я, закрывая глаза.
- Ты сможешь. Ты же справлялась до этого момента. И, черт возьми, ты же не мертва, правда?
Он отодвигается назад и берет меня за подбородок, заставляет меня просмотреть на него.
- Теперь я хочу, чтобы ты обняла мен, - шутит он, прижимаю меня к себе. И мы сидим, опершись о подушки.
- Хорошо, что мы оба тут, - продолжает он и играет с моими волосами. – А то бы мне пришлось прижаться к сестре Келл.
Я смеюсь и кладу руку ему на грудь, там, где сердце. Я удивлена тем, как быстро оно бьется.
- Нервничаешь? – спрашиваю я.
- Ну, я в постели с очаровательной девушкой. Я думаю, эту реакцию я не могу контролировать.
Я сажусь, и Риэлм двигается, чтобы растянуться ничком. Я опираюсь на локоть и смотрю на его лицо. Синяк у него под глазом поблек, и кожа выглядит здоровее, чем в первый день, когда я его встретила. Шрам вокруг его шеи зажил, и мне становится интересно, насколько он старый. Я провожу указательным пальцем по розовой линии, и он задерживает дыхание, его темные глаза встречаются с моими.
- Все еще болит? – спрашиваю я.
Риэлм облизывает губы, отвечает неохотно.
- Каждый день.
Я замираю, мой палец под его подбородком.
- И у меня, - отвечаю я.
Риэлм тянется ко мне, чтобы обнять меня, и я не отталкиваю его. Я так одинока, так сломлена, что не думаю, что меня можно починить. Если я буду с кем-то, может, это поможет мне забыться на какое-то время. Риэлм хорошо ко мне относится. Он мой друг.
Но когда он тянется ко мне, что-то во мне колышется. Когда его губы готовы коснуться моих, я отворачиваюсь, из-за чего они касаются моей щеки.
- Я не могу, – бормочу я. Риэлм – не мой парень. Он не Джеймс.
Я закрываю глаза и кладу ему голову на грудь, обнимаю его, надеюсь, что он меня не отошлет. Прямо сейчас я не хочу быть одна. Риэлм сразу начинает извиняться, но я его останавливаю.
- Это не ты. Я.. Я С Джеймсом, - говорю я ему, не знаю, может, это жестоко. – Я его люблю.
Риэлм ложится поудобнее, но не отталкивает меня. Вместо этого заключает меня в объятия.
- Я понимаю, - шепчет он.
- Я собираюсь снова его найти, - говорю я, по большей части себе. Программа не может стереть Джеймса из моего сердца. Я знаю, они не смогут.
- Если так уж суждено… - говорит Риэлм, точь в точь как моя мать. Но я чувствую его боль. Я не отвечаю и просто позволяю ему держать меня, зная, что мне не следует быть здесь. Но никто так и не заходит, чтобы заставить меня пойти в свою палату. И когда я начинаю засыпать, я чувствую, что чувство вины прошло, пусть даже на секунду.
Моя немота больше не гнетет меня.
