Мать хотела, чтобы Ханиф села рядом с ней на канапе, но Ханиф сразу направилась к лестнице со словами:
— Я устала, мне нужно прилечь.
Мать тут же указала рукой на лестницу и, пропуская Ханиф вперед, сказала:
— Да, да, конечно. Поднимайся и отдыхай. Сэм принесет тебе еды.
«Ничего удивительного», — подумала я. Меня отослали в кухню стряпать, как только я вернулась домой из школы, чтобы для принцессы, как я стала называть Ханиф, все было готово. В кухне уже ела Мена.
— Мена, помоги мне. Я устала, и мне еще нужно сделать домашнее задание.
— Что нужно делать?
— Я пойду наверх, отнесу Ханиф поесть. А ты пока помой посуду, хорошо?
Я поставила на поднос блюда с рисом и карри, чтобы отнести их Ханиф. Однако, когда я зашла к ней в комнату, меня ждал очень неприятный сюрприз. Там была мать — мать, которая никогда не поднималась на второй этаж. А в соседней комнате на кровати были разбросаны все наши учебники, потому что мы с Меной знали, что никто не будет нас проверять. Мать вышвырнет книги — она выбрасывала все, что было написано по-английски, — и побьет меня, а может быть, и нас обеих, если зайдет и увидит их. Я быстро сообразила, как поступить.
— Ой, я забыла соль и перец.
Я поставила поднос, попятилась, выскочила из комнаты и бросилась в нашу спальню. Тихонько собрав книги, я спрятала их под кровать, а потом спустилась в кухню.
Мена уже стояла у раковины.
— Ты не спрятала книги! — прошипела я.
— И что? — ответила она. — Мать никогда не поднимается… — Ее лицо исказилось от ужаса.
— Все нормально, на этот раз я успела спрятать их под кровать, — успокоила я.
В этот момент мать прокричала сверху:
— Сэм, ты умерла? Тебя кто-то убил там, внизу? Мы ждем соль.
Я взяла соль и улыбнулась Мене:
— Повезло нам, да?
Ханиф сердито выхватила у меня соль, как будто я оскорбила ее, заставив ждать. «Ха, — подумала я, — быстро же ей удалось восстановить силы».
— Простите, я не смогла сразу ее найти, — пояснила я как можно более невинным тоном.
Мать сидела ко мне спиной, и я не устояла перед искушением: я показала ей дулю, когда никто не видел, и почувствовала, пусть и низменное, удовольствие от этого жеста.
Однажды днем Ханиф была в кухне. До этого она ходила по магазинам, и меня послали наверх — попытаться уложить спать ее сына, Франза (вдобавок ко всей остальной работе мне приходилось ухаживать и за ним). Ее пальто висело на крючке, у подножия лестницы, и я налетела на него, когда бежала наверх. Послышался звон мелочи. Я тут же вспомнила, что сегодня на игровой площадке видела, как дети едят чипсы, и мне тогда так захотелось полакомиться! Я сунула руку в карман пальто и вытащила столько, сколько поместилось в горсти, а потом побежала на второй этаж к Франзу. Я взяла малыша на руки, положила его на кровать и начала рассказывать сказку:
— Жили-были три медведя: медведь-мама, медведь-папа и маленький мишка…
Мне никогда не приходилось рассказывать сказку до конца, потому что Франз засыпал уже через несколько минут. Я раскрыла ладонь и посмотрела, сколько там денег: три десятипенсовые монеты, пять двухпенсовых и одна монета в пятьдесят пенсов. Я решила, что мне не нужна пятидесятипенсовая монета, это слишком много — Ханиф заметит недостачу, но остальное можно оставить себе.
По пути на первый этаж я бросила пятьдесят пенсов в карман пальто.
На следующее утро, идя в школу, я наклонилась — якобы завязать шнурок.
— Ой, смотри, — сказала я Мене. — Смотри, что я нашла!
У меня в руке была одна из десятипенсовых монет.
— Интересно, кто ее потерял? Вставай скорее, вдруг он еще где-то рядом, — попалась Мена на мою нехитрую удочку.
— Чего бы нам взять? Магазин ведь рядом.
Мне удалось найти деньги на самом подходящем отрезке пути.
Сладости красовались на прилавке: желейные конфеты, «Моджос»[14] и «Фруктовые салаты». Мое внимание привлек шербет: я соскучилась по ощущению, когда макаешь лакричную палочку в шербет, а потом — когда шербет попадает на язык — во рту ощущается чудный кисловатый вкус десерта. Мне очень не хватало этого вкуса.
— Дайте, пожалуйста, шербет. А ты что будешь?
— Не знаю. То же, что и ты.
