— Нет, нет, — против обыкновения запротестовала она и вырвалась из его объятий.
— Что случилось? — Лопухин был изумлен таким поворотом дела.
А Катеньке было вовсе не до объятий. Ей не давало покоя утреннее происшествие.
— Так что же случилось?
— Нет, ничего, — прошептала она.
— Драгоценная моя, я так надеялся на нашу встречу… — обиженно произнес он.
— Прости, — бледно улыбнулась Катя.
— Мой друг… — Андрей привлек ее к себе, и на этот раз она позволила ему поцеловать себя. — Быть может, твой муж… — продолжил он.
Но лучше бы он этого не говорил. Катерина, отбросившая было мысли об Алексее, тут же все припомнила и оттолкнула от себя Андрея.
— Значит, все-таки твой муж… Что он сказал тебе? Он прямо обвинил тебя в чем-то? — начал Лопухин расспрашивать.
— Ах нет! — досадливо отмахнулась Катерина.
— Тогда что?
— Ты любишь меня? — вдруг спросила она.
— Что за странный вопрос, — растерялся Андрей.
— Так любишь?
— Да, конечно!
— И хочешь, чтобы мы всегда были вместе?
— Мой друг Катенька… — Андрей осторожно подошел к ней и не менее осторожно привлек молодую женщину к себе. — Что за сомнения? Разве ты не веришь мне…
— Верю.
— Так что ж ты хочешь? — он поцеловал ее. — Что?
Она вздохнула и не смогла продолжать. Точнее, это он не позволил ей, целуя и крепко сжимая Катеньку в объятиях.
— Мне надо идти… — шепнула она.
— Останься, останься же! — Лопухин в душе изрядно досадовал на то, что она всегда уходила. — Будь со мною… Оставь свою жизнь, доверься мне… Беги от прошлого к новой любви!.. — задыхаясь от неожиданно прихлынувшей страсти, он осыпал поцелуями губы, волосы, нежную тонкую шею, плечи, руки Катерины.
— Нет, я пойду… — вырвалась она.
Хотя и слабо, но она все еще протестовала, понимая, что если потеряет время — не вырвется из объятий. Она оттолкнула молодого человека и побежала. Теперь уже к дому.
1816 год
— Ага! Вот и ты! — Алексей, смеясь, приветствовал однополчанина.
— Что, не ждали? Но не бойся, я проездом, — Николай спешился и ответил на дружеское рукопожатие.
— Что же, проездом так проездом. Однако не думай, что мы с Катенькой скоро тебя отпустим.
— Не получится, дела!.. — вздохнув, Николай возвел очи к небу.
— Но ты же не на один день?
— Дня три прогощу, это уж верно… Но где же Катерина? Почему она меня не встречает? Не знает разве о моем приезде?
— Знает, — Алексей невольно помрачнел.
— Случилось что? — встревожился Николай.
— Да нет, — Долентовский пожал плечами. — Думаю, она у себя, читает.
— Читает? — изумился Дымов. — Да вы что, поссорились?
— Не сказать, чтобы поссорились…
— Только не вздумай сказать, что ты уже разлюбил и все прочее! — Николай остановился и развернулся к приятелю. — Я хотя тебе и друг, но такого скоро не прощу! Да вы и женаты-то всего несколько месяцев, — прибавил он недоуменно.
— Нет-нет, я не разлюбил, — горько улыбнулся Алексей. — Скорее… — он не стал продолжать.
— То есть… — Дымов помолчал. — Не хочешь ли ты сказать, что Катерина… Да вздор! Как такое может быть?
— Возможно, так было всегда, да я не понимал этого, — Алексей обернулся к приятелю. — Вот ты мне скажи, разве не могло такого быть?
Николай не нашелся с ответом.
— Но… — наконец начал он, — разве за то время, что вы женаты… Разве ты не понял любит тебя жена или нет? Мне кажется…
— Женщин поди разбери… Я думал, что любит. Уж по крайней мере, она от меня не шарахалась и желания сбежать не изъявляла, а скорее, даже напротив.
— Так. Я хочу видеть Катерину немедленно, — заявил Дымов. — Где она? Что она там читает?
— Бумаги какие-то, которые от меня старательно прячет.
— Прячет? От своего мужа? — молодые люди взошли на крыльцо и остановились. — Ну, я тут живо наведу порядок, — с угрозой в голосе пробормотал Николай. — Катерина! — крикнул он, входя в дом. — Катерина!
Катенька принялась за найденные записки сразу же, как только нашла свободное время. Честно говоря, их чтение привлекло все ее внимание. Даже мысли об Андрее стали как-то незначительны. До того как она принялась за их чтение, ее мучили кошмары по ночам. Было тяжело дышать, порой Катерине даже казалось, что она сейчас умрет, задохнется. И совершенно некому было ее разбудить, утешить, так как Алексей спал отдельно в кабинете и не знал о ее мучениях, а она не рассказывала.
