А с киллером все иначе. С каждым очередным заказным убийством он рискует все сильнее и сильнее. Потому что уточняется его «почерк», вырисовываются его характерные маршруты, отмечается его оружие, если он не меняет его каждый раз… Да мало ли может быть зацепок и просто случайностей, которые могут оказаться роковыми? И просто по теории вероятности — если ты убиваешь людей слишком часто, когда-то ты попадешься…
Именно это хотел сказать звонивший, когда заявил, что их как раз устраивает то, что Щелкунчик завязал и уже давно не занимался своим делом. Таким образом, он как бы лег на дно и выпал из поля зрения. А тот киллер, который слишком ретиво берется за все заказы подряд, рискует быстро угодить за решетку и провалить все дело, вывести на след заказчиков милицию… Такие уже считаются отработанным материалом, с ними лучше не связываться при серьезных делах. Таких вообще предпочитают уничтожать…
Что же касается второй стороны риска, которой подвергается киллер, то она отчасти вытекает из первой. Дело в том, что, когда дело сделано и нужный человек убит, у заказчика возникает со всей неумолимостью искушение не расплачиваться за сделанную работу, а попросту убить самого киллера. На это есть свои причины — и деньги свои сбережешь, и концы обрубишь…
Самое опасное в жизни киллера — не убить заказанного «клиента», а как раз другое — опасно идти к заказчику получать свои деньги. Потому что скорее всего именно тут его и ожидает предательская пуля. А верить в благородство и честность заказчика — непростительное легкомыслие. Если уж человек пошел на то, чтобы нанять киллера для убийства своего противника, то наивно полагать, будто бы он — честный человек…
Первым поползновением Щелкунчика было повесить трубку после того, что он услышал, и больше не снимать ее. Он не хотел возвращаться в прошлое ни под каким видом. Он все это уже проходил и слишком хорошо знал, что это такое и чего стоят все эти предварительные разговоры и последующие за ними действия сторон. Он не хотел снова быть киллером, ему это было не нужно.
Единственно, почему он не бросил трубку, было то, что он знал — такие вещи так просто не делаются. Если ему позвонили, значит, про него много знают. И так быстро не отвяжутся. Если уж заказчик звонит киллеру и делает ему предложение, значит, у него есть для этого веские причины. Значит, ему много рассказали, дали, так сказать, рекомендацию и все прочее…
— Мы с вами раньше работали? — на всякий случай уточнил Щелкунчик. Вдруг это кто-то из прежних заказчиков? Тогда что-нибудь прояснится.
— Нет, конечно, — хмыкнули в трубку. — Так дела не делаются.
— Я знаю, что не делаются, — ответил Щелкунчик. — Мне просто хотелось узнать, знаете ли это вы.
— Что знаем? — насторожился голос в трубке, и впервые за все время разговора в нем почувствовалась растерянность. Уже хорошо, пусть понервничает — заказчик должен чувствовать свое место.
— Знаете, как делаются такие дела, — со смешком сказал Щелкунчик, показав, что он не лыком шит и не испугался.
— Я вам звоню от Арсения, — произнес человек на том конце провода, поняв, видимо, что пришло время вручать верительные грамоты и снять покров со своего таинственного появления.
Тут пришел черед Щелкунчика несколько растеряться. Арсения он знал давно и понимал, что это — серьезный человек. Его рекомендация немало стоит, он не всякому даст телефон Щелкунчика. Арсений знал о том, что Щелкунчик завязал и занимается теперь другими, мирными делами. Если Арсений, зная это, все же дал его телефон, значит, он тоже имел для этого основания…
— Нам надо бы повидаться, — сказал человек на другом конце, прерывая установившуюся паузу. — Я вас уверяю, что вы не пожалеете. Нам нужен грамотный специалист, и мы действительно готовы заплатить хорошо.
— Что вы имеете в виду? — спросил Щелкунчик нетерпеливо, потому что вообще не любил телефонных разговоров, а кроме того, у него окончательно замерзли босые пятки…
— Не по телефону, — произнес голос. — Сами все прекрасно знаете, незачем придуриваться. Спускайтесь вниз, мы вас ждем.
Щелкунчик сообразил, что с ним говорят по радиотелефону из машины, стоящей внизу. Это было понятно по тому, как хорошо было все слышно — говоривший был совсем рядом.
