Пока Щелкунчик спускался по лестнице, он знал, что Надя так и продолжает стоять в коридоре, ожидая его возвращения. Ее фигура в ночной рубашке, замершая на пороге комнаты, явственно говорила о том, что женщина не сдвинется с места, пока муж не вернется.
А в комнате спали дети — Кирилл и Полина, которые утром действительно проснутся и спросят, где папа… Так что он обязательно должен вернуться до утра, хотя бы ради них.
«Зачем я пугаю Надю? — подумал Щелкунчик, вспомнив, как жестоко только что прозвучали его слова, сказанные жене о том, что он может вообще не прийти обратно. — Зачем я говорю ей о возможности того, что погибну? Ей ведь тяжело слушать такое, да еще сдерживаться…»
Потом он тут же понял, что просто подсознательно сам всегда готов к такому повороту событий, внутренне готов к смерти и как бы подготавливает жену к этому…
За последние годы Щелкунчик так часто стоял на пороге гибели, что готовность к смерти стала его постоянным внутренним чувством. На примере собственных жертв да и на собственном примере он знал о том, насколько мгновенно может быть прервана человеческая жизнь. Мгновенно и внезапно. Он бы мог, наверное, даже сказать, если бы его спросили, что всякий человек должен быть готов к мгновенной внезапной смерти…
На улице, возле тротуара стояла машина с погашенными фарами. Это была иномарка, причем, судя по очертаниям, — дорогая.
Дверца широко распахнулась, когда Щелкунчик появился на улице, и он нырнул внутрь. Внутри салона он тотчас же понял, что машина действительно солидная. Во-первых, она была новая, а не подержанная, какие часто, покупают «новые русские», чтобы пустить пыль в глаза. Хотя глупо — кто же пускает пыль в глаза подержанной машиной?
А эта была новая и, кроме того, набита электроникой. Сиденья были обиты кожей, причем высокого качества — мягкой и блестящей. Свет в салоне был приглушенный, а оба человека, поджидавшие Щелкунчика, были в масках — черных, сделанных из лыжных шапочек. Такую шапочку носят просто на голове, и никто со стороны не догадается, что это, кроме того, еще и маска. В нужный момент шапочку попросту надвигают на лицо, натягивают на него. А в ней оказываются две дырки, проделанные для глаз. Вот и готова маска, которая в любой момент может быть убрана и превращена обратно в лыжную шапочку.
Летом такие шапочки, конечно, смотрелись странновато, но ведь ночь, и дело происходило в машине…
— О какой работе идет речь? — спросил Щелкунчик сразу же, не желая растягивать неприятный разговор. Он решил все же выслушать предложение, которое ему собирались сделать.
— Нужно убрать трех человек, — ответил тот, что сидел за рулем. Голос был глубокий, солидный. Видно было, что тут все солидное — от марки машины до голоса сидящего за рулем… — Дело важное, люди не простые, — добавил он размеренно. — Поэтому нам нужен опытный, серьезный человек. Мальчишка нас не устроит, мы не хотим рисковать. Все должно быть сделано гладко, чисто, без сучка и задоринки. Мы знаем, что вы это умеете.
— Откуда? — не выдержал Щелкунчик. — Из газет, что ли, вычитали?
— Что вы, — ответил мужчина за рулем. По его голосу стало ясно, что он улыбается. — Вы же — боец невидимого фронта, про вас в газетах не пишут… Я вам уже называл Арсения, вам что, требуются еще дополнительные рекомендации?
Щелкунчик пожал плечами и ничего не ответил. Что тут можно сказать? Никогда не знаешь заранее, кому можно верить, а кому — нет. И чем все может обернуться в каждом конкретном случае…
— На все не больше десяти дней, — сказал второй мужчина в маске, который сидел на заднем сиденье.
— Я вообще еще не согласился, — резко обернулся к нему Щелкунчик. Голос его прозвучал предостерегающе, он хотел с самого начала показать, что не потерпит, чтобы ему так вот запросто ставили условия…
Мужчины помолчали, потом первый сказал неторопливо:
— Вы это к тому, что больше не практикуете? Так это мы знаем. Нас предупредили. И я вам уже сказал, что именно это нас и привлекло. Вас никто не ищет, вы не на виду. Сделаете наше дело и можете опять ложиться на дно.
— Что это за люди? — после паузы коротко спросил Щелкунчик. — Кто они?
