— Да, мэм.
— Давно ваша семья владеет ею?
Здесь Стюарту не надо было притворяться. Он охотно отвечал Тейлор.
— С начала 17 века, миссис Латтимер. Это — прекрасная старая усадьба, построенная крепко, чтобы выдерживать дожди, и ураганы, и другие стихии.
Брент задумчиво нахмурился.
— Я был в армии Шермана, когда она проходила Чарльстон. Вам повезло, что вы сохранили свою плантацию.
Челюсть Стюарта окаменела.
— Я, конечно, этого не помню. Мне было тогда около четырех лет. Но я слышал рассказы моего отца о том времени. Они оставили нам крайне мало, это правда. Посевы риса были уничтожены, амбары сгорели, заборы разрушили. Только провидение спасло дом. Моя тетя была больна сифилисом, поэтому солдаты не подходили близко к усадьбе. Когда они ушли, она сказала, что счастлива, спася «Виндджэммер» от этих — прошу прощения, сэр, — грязных янки. Потом она умерла.
— Мистер Адамс, — тихо сказал Брент. — Я провел почти пятнадцать лет, стараясь забыть, что мы сделали с Югом. Я не горжусь этим. Я только рад, что все кончилось, и Тейлор с Бренеттой и я смогли уехать и найти место, где можно начать все сначала. — Он замолчал, встал и подошел к Стюарту. — Мне хотелось бы думать, что Юг может простить мне участие в разрушении. Я начну с вас.
Стюарт тоже поднялся. Двое мужчин внимательно изучали друг друга, комната погрузилась в полное молчание. Потом Стюарт взял руку Брента.
— Сэр, Юг может пережить все. Я полюбил Бренетту. И, конечно, не могу держать зла на ее отца за то, что он — янки.
Они крепко пожали друг другу руки, и Стюарт понял, что он завершил дело. Судьба предоставила ему редкую возможность, и он сумел ухватиться за нее.
Февраль 1880 — «Спринг Хейвен».
Решительно вздернув подбородок, Меган быстро шла вдоль улицы. В этой части на окраине Атланты не было даже тротуаров, одни лишь выщербленные фасады зданий. Сердце бешено забилось в груди, когда она остановилась перед убогой лачугой, которая была целью ее путешествия. На двери косо висела голубая табличка, объявляющая, что здесь проживает Мама Ру. Меган постучала. Дверь со скрипом отворилась перед ней, но она ничего не могла разглядеть. Внутри царила кромешная темнота; тяжелый воздух, пропитанный запахом фимиама[10], вырвался ей навстречу.
— Белая девушка, у тебя дело к большой Мама Ру?
Меган по-прежнему ничего не видела, но, проглотив комок в горле, ответила низкому голосу:
— Да… пожалуйста.
— Входи, девушка.
Подавив стремление повернуться и убежать, Меган заставила себя шагнуть в темноту. Дверь медленно закрылась сзади нее. Потом кто-то взял ее за руку и провел еще через один дверной проем, приподняв тяжелое одеяло, служившее в качестве двери.
Глаза Меган постепенно стали привыкать к темноте, и она смогла разглядеть низкий стол в окружении оборванных подушек. Ее сопровождающий — сейчас она увидела, что это мужчина — знаком показал, что ей нужно сесть на одну из них, и Меган быстро повиновалась. По дереву чиркнула спичка. Неожиданная вспышка бросила зловещий контраст света и тени на его лицо, придавая древнему негру угрожающее, злобное выражение. Он ткнул спичкой в пепельницу, стоявшую на середине стола, раздувая затем крошечное пламя. Тяжелый дым кругами поплыл к потолку.
Из-за другой занавески вышла Мама Ру. Массивная черная женщина, с намотанным красным тюрбаном на голове, в ниспадающем обширном одеянии, она плюхнулась на подушки напротив Меган, впившись в нее холодным взглядом.
Меган хотелось встать и убежать, но ноги не повиновались ей… Ей даже казалось, не видит ли она все это во сне, настолько неестественной была эта картина.
— Тебе нужно колдовство от Мамы Ру, — сказала женщина.
Меган утвердительно кивнула.
— Ты хочешь, чтобы Мама Ру вернула тебе мужчину.
— Да, — прошептала Меган. — Да, это правда.
Где-то начал бить барабан, медленный ритм которого отдавался в висках Меган. Бессознательно покачиваясь ему в такт, она отвечала:
— Да. Да, что-нибудь.
— Любовь влечет за собой тяжелую работу.
— Я… мне все равно, — ответила Меган.
— И дорого стоит.
Меган едва открыла глаза, не переставая качаться в такт барабанам, достала спрятанный в рукаве кошелек и бросила его через стол. Мама Ру вытряхнула содержимое на стол. Глаза ее заблестели при виде покатившихся перед ней монет.
