На остановке доброжелательные бабы подсказали, на каком автобусе ехать. Доехал и разыскал дом 16 "а". Здесь. Пятый подъезд, пятый этаж. Позвонил. Не опасаясь, открыла пожилая, огорченная на всю жизнь женщина.
– Мне бы товарища Шакина повидать, – объяснил цель визита Смирнов.
– Твой товарищ "козла" забивает, – ответила женщина и захлопнула дверь.
Во дворе, узком и необжитом, было пусто. Пришлось обратиться с вопросом к подъездным старушкам, которые охотно объяснили, куда ему идти.
Приют доминошников находился в зачахнувшей рощице, на которую наступали новостройки.
Двенадцать игроков, семеро болеют. Итого – девятнадцать. Отставляются пятеро допенсионного возраста бездельников. Теперь ручки-ручоночки. Восемь представителей класса-гегемона. По ручкам. Представителей тоже в сторону. Четверым около семидесяти и выше. Двое. Один с большущим родимым пятном во всю щеку. О такой примете Трындин рассказал бы в первую очередь. Вот он, Шакин. В шестьдесят один год уходят на пенсию в двух случаях: или уходящий не хочет работать на учреждение, или учреждение не хочет, чтобы он работал. Здесь определенно второй вариант. Плюгав, мелок в движениях, на лице, как каинова печать, все признаки сильно и регулярно употребляющего. Выберет такого представительствовать в официальных органах компания шустрых и неглупых деляг? Ой, нет! Что ж, просчитано и такое.
– Кто тут Шакин? – сурово спросил Смирнов.
Изгнанная из сквера гуляющими с младенцами заботливыми мамашами визгливая компания пацанов передислоцировалась на задворки домов, ожидавших капитального ремонта; оттуда тоже гоняли, но в основном по утрам. А сейчас, когда все ближе и ближе вожделенные два часа, бдительность стража ослабевала. Здесь было прекрасно. Двое попытались поднять, как штангу, неизвестно как сюда попавшую ось с двумя чугунными колесами от вагонетки. Не подняли, зато покатили, радуясь тому, что это катится. Двое других пинали жестянку из-под греческих маслин, изображая футболистов. Пятый же прогуливался в поисках чего-нибудь ценного и нашел. У двери черного входа в мертвый дом абсолютно доступно лежал пластиковый пакет с изображением обтянутой джинсами женской задницы, совершенно новый.
– Витек, гля! – сдавленным криком обратился пятый к одному из футболистов. Футболист – неформальный лидер – подошел, глянул и сказал уважительно:
– Фирма.
– Витек, гля! – еще раз крикнул пятый. Но звончее и выше. И пальцем указал на дверь, которая была чуть приоткрыта.
– Только тихо, – предупредил лидер и огляделся. Не было никого. Стоявшая в отдалении очередь, ожидавшая открытия винного отдела, не в счет. У нее свое занятие: обсуждали возможный ассортимент напитков, который им через пять минут предложит магазин.
– Быстро и по одному! – скомандовал лидер, глянув на сгрудившуюся возле дома команду. Они проникли внутрь быстро и по одному.
Гражданин из очереди – ничем не приметный мужик лет тридцати проводил их взглядом и сказал стоявшему впереди:
– Я за вами. Я отойду на минутку.
Стоявший впереди согласно кивнул, и гражданин ушел.
– А что надо? – спросил плюгавый, когда они отошли в сторонку.
– Ты – Шакин? – удивился Смирнов.
– Ну, я.
– Шакин В.В., проживающий в доме 16 "а", квартира 178? – уточнил Смирнов.
– А ты кто такой? – насторожился Шакин.
– Вот кто я такой, – с угрозой сказал Смирнов, вытащил из нагрудного кармана сочиненную в электричке бумажку и, не давая ее Шакину в руки, распорядился:
– Читай.
– "Я, Шакин В.В., номер паспорта ХХVII МЮ 629813, взял в долг у Смирнова Александра Ивановича двести пятьдесят рублей, которые обязуюсь возвратить не позднее 6 июня 1988 года. Шакин. 20 апреля 1988 года", растерянно прочитал слух Шакин.
– А сегодня какое? – потребовал Смирнов.
– Двадцать третье сегодня.
– Деньги возвращать собираешься?
– Да не брал я у тебя никаких денег! – заблажил Шакин. И вдруг обрадовался, догадавшись: – Подпись-то не моя!
– Я не я, и подпись не моя, – понятливо заметил Смирнов. И вдруг заорал: – Я что, не вижу, что это не ты, но паспорт-то твой!
– И паспорт не мой! У меня теперь новый!
– А старый ты, конечно, потерял? – зловеще догадался Смирнов.
