Северяне опустили кружки, глядя на Снорри тревожно и зачарованно. Я снова посмотрел на море, на запад, вдоль береговой линии, туда, где горящий край солнца все еще усыпал горизонт рубинами. Оно становилось все меньше и меньше, пока совсем не исчезло.
— Я сказал, ундорет, мы окрасим снега кровью людей Хардангера! — Снорри вскочил, освобожденный закатом, глаза его были ясными, стол скрежетнул по камням. — Мы заберем обратно то, что любим, и покажем этим красным викингам, как нужно проливать кровь! — Он поднял топор над головой. — Мы — из народа ундорет! Дети Молота. Кровь Одина течет в наших жилах. Мы — рожденные бурей!
И там, где Аслауг не смогла тронуть норсийцев своими темными угрозами, Снорри вер Снагасон мгновенно поднял их на ноги, и они выкрикивали угрозы в ночное небо, молотя по столу, покуда не начало разлетаться на щепки дерево и не запрыгали кружки.
— Еще эля! — Снорри наконец сел и снова грохнул кулаком по столу. — Выпьем за погибших.
— Пойдешь с нами, принц Ялан? — спросил Туттугу, забирая у служанки высокий кувшин с белобрысой шапкой пены, напоминающей прически близнецов. — Снорри говорит, тебя на родине друзья называют героем, а враги — дьяволом.
— Долг велит мне проводить Снорри на родину. — Я кивнул. Когда вам навязывают ход действий, лучше всего принять его благосклонно и выжать из ситуации все, что возможно, — до первой возможности выпутаться. — Посмотрим, что эти падальщики из Хардангера смогут сделать с человеком из Красной Марки.
Надеюсь, не труп. Ну, то есть я постараюсь.
— Что заставляет нас думать, что вдевятером у нас получится справиться лучше, чем у Снорри в одиночку? — Арне Востроглазый вытер с усов пену от эля, его голос был скорее мрачен, чем страшен. — У Сломай-Весло достаточно людей, чтобы опустошить Эйнхаур и все деревни вдоль берегов Уулиска.
— Хороший вопрос. — Снорри протянул руку, показывая на Арне. — Во-первых, пойми, что в Черном форте было очень мало народу, и это не то место, где можно содержать достаточно большой гарнизон. Все, что там съедается, приходится тащить через льды. Каждое полено или мешок угля нужно нести туда. А от кого там обороняться? От рабов, трудящихся под Суровыми Льдами, копающих тоннели в поисках мифа? Во-вторых, мы пойдем хорошо подготовленными, а не одетыми в первое, что подвернулось под руку среди руин. Мы пойдем с ясной головой, и убийство будет до поры заперто в наших сердцах. И наконец, третье. Что еще нам остается делать? Мы — последние из свободных ундорет. Все, что осталось от нашего народа, — там, во льдах, в руках других людей. — Он помолчал и положил на стол широкие ладони, глядя на растопыренные пальцы. — Моя жена. Мой сын. Вся моя жизнь. Все хорошее, что мне довелось сделать. — Губы его дернулись, явив оскал. Он встал, голос снова стал похож на рык. — Итак, я не предлагаю вам ни победу, ни возвращение к прежней жизни; не обещаю, что мы снова будем строить. Лишь боль, кровь, красные топоры и возможность вместе выступить против врага — в последний раз. Что скажете?
И разумеется, эти психи одобрительно заорали, а я наполовину искренне ударил кулаком по столу и задумался, как же выбраться из этого ужаса. Если Сейджес не лгал и не ошибался, то, если Снорри погибнет при осаде, а я буду держаться позади и вовремя ускользну, заклятие разрушится. Разумеется, коли нас девять, рядов, за которыми можно спрятаться, не так уж и много, а этот Черный форт неудобно удален от любой безопасной гавани, куда можно бежать.
Я решил, что на данный момент лучшей политикой будет напиться до бесчувствия и надеяться, что утро вечера мудренее.
— Самое главное тут, — сказал я, уловив момент, когда норсийцы молча занялись выпивкой, — это не действовать слишком поспешно. Планирование — вот основа успеха. Стратегия. Снаряжение. Все то, чего не хватало Снорри в первый раз в силу его нетерпения.
Чем дольше мы здесь пробудем, тем больше шанс, что проклятие ослабнет или еще что-нибудь подвернется. Важно, чтобы «Икея» не отплыла, пока я не исчерпал все возможности избежать этого плавания. Я пожал плечами, допил эль и потребовал еще.
