– Как ты посмела?! – рычит он, и я не знаю точно, какой Майк произносит эти слова: реальный, который держит меня сейчас, или тот, что живет в моей памяти. – Как ты посмела? Как ты могла отобрать у меня ребенка?
В этот момент я вспоминаю. Когда в тот давний вечер он напал на меня и чуть не убил, я была беременна. Тот ребенок был не от Майка, а от Бена. Он должен был стать нашей новой жизнью.
Но мы оба погибли.
Видимо, я отключилась. Очнувшись, я увидела, что сижу на стуле. Я не могу пошевелить руками, во рту что-то ворсистое. Я открываю глаза. В комнате почти темно. Ее освещают лишь лунный свет да отблески уличных огней; шторы раздвинуты. Напротив меня, на краю кровати, сидит Майк и держит в руках какой-то предмет.
Я хочу заговорить, но не могу: во рту что-то вроде кляпа. Возможно, скомканный носок. Затем я понимаю, что он свернут аккуратно, чтобы я не задыхалась, и чувствую, что мои запястья связаны и щиколотки тоже.
Вот чего он хотел с самого начала, думаю я. Чтобы я молчала и не двигалась. Я пытаюсь освободиться, и он замечает, что я пришла в себя. Он вскидывает голову, на его лице – гримаса муки и печали. Он смотрит мне прямо в глаза. Я ощущаю одно: ненависть.
– Ты очнулась! – (Мне интересно, что он скажет дальше. Что еще он может сказать после всего?) – Я не хотел, чтобы так случилось. Я думал, мы приедем сюда и, может быть, ты что-то вспомнишь. Вспомнишь, как нам было хорошо. Что мы поговорим, и я объясню тебе, что произошло здесь тогда, много лет назад. Я не хотел этого, Крис, поверь! Просто иногда на меня находит. Я себя не контролирую. Прости меня. Я не стал бы калечить тебя ни за что! Я сам все разрушил.
Он опускает взгляд, уставившись себе на колени. Я так давно и так много хотела узнать, но сейчас я совершенно обессилела. К тому же слишком поздно. Я чувствую, что если закрою глаза, то мигом погружусь в благодатный, все стирающий сон.
Но сегодня я не хочу засыпать. А если уж усну, то лучше никогда не просыпаться.
– Это случилось, когда ты рассказала мне про ребенка, – произнес он, не поднимая головы. Слова уходят в складки его рубашки, и мне приходится податься в его сторону, чтобы расслышать. – Я никогда не думал, что стану отцом. Никогда. Мне говорили… – Он делает паузу и, видимо, решает, что некоторые вещи лучше оставить в тайне. – Ты сказала, что он не мой. Но я-то знал, что это не так! Я не смог совладать с мыслью, что, несмотря на такое чудо, ты все равно бросаешь меня, забираешь у меня моего ребенка, и я могу никогда его не увидеть. И я сорвался, Крис.
Я все-таки не могу понять, чего он хочет от меня.
– Думаешь, я не жалею? Не жалею о том, что натворил? Каждый день я казню себя, видя твою растерянность, боль и горе. Иногда я лежу в кровати. Слышу, как ты начинаешь просыпаться. Знаю, что сейчас ты посмотришь на меня и снова не узнаешь. Я чувствую твое разочарование и досаду. Они так и струятся из тебя. Мне больно. Больно осознавать, что ты не стала бы спать со мной, будь у тебя выбор. Потом ты встаешь, идешь в ванную, и я знаю, что через несколько минут ты вернешься обратно, полная боли и тоски, словно живой упрек. – Он помолчал. – Теперь я знаю, что скоро всему конец. Я прочел твой дневник. Этот доктор уже наверняка обо всем догадался. И Клэр тоже. За мной придут. – Он вскидывает голову. – И захотят отобрать тебя. Но ведь Бену ты не нужна! А мне нужна. Я хочу заботиться о тебе. Прошу тебя, Крис, ну вспомни, как ты меня любила. Тогда ты сможешь убедить их, что хочешь быть со мной. – Он показывает на последние страницы, вырванные и разбросанные по полу. – Ты скажешь им, что простила меня. За все. И что мы останемся вместе.
Я трясу головой. Не могу поверить, что он хочет, чтобы я все помнила. Знала, что он со мной сделал.
– Иногда мне кажется, – улыбается он, – было бы гуманнее, если бы ты в ту ночь умерла. Для нас обоих. – Он тупо смотрит в окно. – Я бы ушел вслед за тобой, Крис. Если ты этого хочешь. – Он снова опустил голову. – Это не так уж сложно. Можешь уйти первая. Я клянусь тебе, что уйду следом. Ты ведь веришь мне? – Он смотрит на меня с надеждой. – Ты хотела бы так? Обещаю, будет не больно.
