– Сука! – кричит он, но я перешагиваю через него и хочу добраться до двери.
Я успеваю сделать три шага, и он хватает меня за щиколотку. Я падаю. На моем пути – стул, задвинутый под туалетный столик. Я ударяюсь об него головой. С одной стороны, к счастью, он смягчает мое падение. С другой – мое тело при падении неестественно выворачивается, спину и шею пронзает боль, мне кажется, я что-то сломала. И все-таки я ползу к двери, хотя он держит меня за ногу. Он дергает меня к себе, а потом тяжело падает сверху всем телом, так что его губы оказываются в сантиметре от моего уха.
– Майк! Майк… – всхлипываю я.
На полу перед собой я вижу фотографию Адама и Хелен. И в эту страшную минуту я думаю: а как же он сумел ее достать? До меня доходит: Адам прислал мне их снимок в Варинг-Хаус, а Майк забрал его вместе с остальными, когда меня выписали.
– Тупая, глупая сука! – шипит он мне прямо в ухо, одной рукой сжимая мое горло, а другой хватая меня за волосы, затем дергает мою голову вверх, чуть не ломая мне шею. – На хрена ты побежала, на что ты надеялась?
– Прости, – шепчу я.
Я не могу пошевелиться. Одна рука придавлена моим телом, вторая прижата его ногой к моей спине.
– Куда это ты собралась, можно узнать, а? – рычит он почти как дикий зверь, источая животную ненависть.
– Прости меня, – повторяю я; это все, что приходит мне в голову. – Прости.
Я помню время, когда этого было достаточно, чтобы он помог мне выпутаться из любой беды.
– Хватит талдычить одно и то же, ты, сучка! – сипит он и запрокидывает мою голову еще больше назад, затем резко дергает вниз.
Мой лоб, нос, рот вдавлены в ковер. Слышу жуткий звук – хруст и чувствую застарелый табачный запах. Я кричу. Во рту вкус крови: я прикусила язык.
– Ну и куда бы ты двинула, интересно знать? Водить ты не умеешь. У тебя никого нет. Обычно ты даже не помнишь, кто ты такая. Тебе некуда бежать, просто некуда, ты понимаешь? Жалкая тварь!
Я начинаю плакать, ведь он абсолютно прав! Я жалкое существо. Клэр так и не появилась. Друзей у меня нет. Я совершенно одна и, как ни чудовищно, могу положиться лишь на монстра, который со мной это сотворил. А главное, завтра, если останусь в живых, то позабуду и про этот вечер.
Если останусь в живых. Эти слова пронзают мой мозг, и я понимаю, что он способен на все и что на этот раз не так много шансов, что я выберусь из этого номера живой. Меня снова поглощает ужас. Но одновременно я слышу тихий внутренний голос: Ты не умрешь здесь и от его руки. Не здесь. Не сейчас… Что угодно, только не это.
На пределе сил я выгибаюсь и освобождаю левую руку. Потянувшись вперед, я хватаю ножку стула. Он тяжелый, а я под неудобным углом, но все же мне удается вывернуться и со всей мочи закинуть его куда-то за свою голову – туда, где, как мне кажется, должна быть голова Майка. Стул обрушивается с характерным хрустом, и я слышу сдавленный выдох. Майк выпускает мои волосы.
Я оглядываюсь. Он повалился навзничь, закрывая голову руками. Между пальцами струится кровь. Он смотрит на меня, как будто ничего не соображая.
Позже я пожалею, что не ударила его еще раз. Стулом, кулаком, чем угодно. Жаль, что я не сделала этого, чтобы обезвредить его окончательно. Тогда я могла бы выбраться из номера, побежать вниз, а может, и вообще в город, постучаться в любую дверь и попросить о помощи.
Но я этого не делаю. Я встаю и гляжу на него, скорчившегося на полу. «Что бы я сейчас ни сделала, – пронеслось в голове, – он все равно победил. Он отобрал у меня все, даже знание того, что именно он со мной сделал». Я поворачиваюсь и иду к двери.
Со стоном он бросается на меня и наваливается всем телом. Вместе мы врезаемся в комод, потом в дверь.
– Кристин! – кричит он. – Крис! Не бросай меня!
Я высвобождаю одну руку. Если мне удастся открыть дверь, тогда нас уже точно кто-нибудь услышит и придет на помощь, правда?
Он обхватывает меня за талию. Словно неповоротливый, двуглавый великан, мы с ним продвигаемся вперед, точнее, я перемещаю нас обоих.
– Крис! Я же люблю тебя! – кричит он.
И этот отчаянный крик, и нелепость этих слов придают мне сил. Я почти у цели. Еще немного – и я доберусь до двери.
