– О господи! И сколько лет ты притворялся Беном?
Он как будто удивлен.
– Притворялся?
– Да! – говорю я. – Ты притворялся моим мужем.
Теперь он выглядит растерянным. Похоже, он и сам почти забыл, что он не Бен. На его лице искреннее огорчение.
– Думаешь, мне было легко? Вовсе нет. Но это был единственный способ.
Он немного ослабляет хватку. И тут со мной происходит что-то странное. Паника улетучилась, и, хотя Майк по-прежнему наводит на меня ужас, я наполняюсь незыблемым спокойствием. В голове возникает ясная мысль: Я ударю его и убегу. Я должна убежать.
– Майк, знаешь, я тебя понимаю. Тебе пришлось нелегко.
Он поднимает на меня глаза:
– Понимаешь?
– Да, конечно. И я благодарна тебе за то, что ты сделал для меня. За то, что дал мне дом. Заботился обо мне.
– Серьезно?
– Да! Я подумала: что стало бы со мной без тебя? Я бы просто не выдержала.
Я чувствую, как он потихоньку расслабляется. Он уже не сжимает мои плечи и руки, но нежно обнимает, что на самом деле еще противнее, но я терплю, зная, что это единственный путь к спасению. Я вся сосредоточена на этой цели. Я должна спастись! Какая же я идиотка – сидела тут на полу и читала дневник, пока он был в ванной! Надо было схватить дневник и делать ноги! Конечно, до меня дошло, что, лишь дочитав дневник до конца, я поняла, что нахожусь в смертельной опасности. В голове снова зазвучала фраза: «Я убегу. У меня есть сын, которого я совсем не помню. Я убегу!» Я поворачиваюсь к нему лицом и глажу его руку, лежащую на моем плече.
– Отпусти меня, а? И мы обсудим, как нам быть дальше.
– А как же Клэр? Она знает, что я не Бен. Ты ей все рассказала.
– Да она и не помнит уже! – не думая о последствиях, восклицаю я.
Он хохочет, таким фальшивым, сдавленным смехом:
– Ты всегда обращалась со мной, как с тупицей! Но я не такой, ясно тебе. Я знаю, что теперь будет. Зачем ты рассказала ей? Ты все разрушила!
– Нет, – быстро отвечаю я. – Я позвоню ей и признаюсь, что все напутала. Что я вообще забыла, какой ты. Мол, думала, что ты не Бен, но ошибалась.
Он молчит, и мне уже кажется, что он почти сдался, но тут он говорит:
– Она ни за что не поверит.
– Поверит! – заявляю я, хотя уверена в обратном. – Обещаю тебе.
– Ну зачем ты позвонила ей, зачем? – Его лицо вдруг искажается от гнева, и он снова больно хватает меня за плечи. – Ну зачем, Крис? Мы ведь отлично жили до этого. Прекрасно! – Он снова трясет меня. – Почему? Ну почему?
– Бен, мне больно!
Он ударяет меня. Я отчетливо слышу шлепок ладони по своей щеке, и лишь потом приходит боль. Голова мотнулась в сторону, и нижняя челюсть болезненно щелкает о верхнюю.
– Не смей больше так называть меня! – шипит он.
– Майк, – быстро говорю я, словно пытаясь исправить оплошность. – Майк!
Он никак не реагирует.
– Меня достало быть Беном! Теперь называй меня, как прежде, – Майк. Тебе ясно? Поэтому мы и вернулись сюда, в это место. Чтобы оставить все остальное в прошлом. Ты написала в дневнике, что если только тебе удастся вспомнить, что произошло в этом номере в тот день, то ты вспомнишь и все остальное. Что ж, я выполнил условие, Крис. Мы здесь. Давай вспоминай!
Я не верю своим ушам:
– Ты хочешь, чтобы я вспомнила?
– Да! Конечно хочу! Я люблю тебя, Кристин. И я хочу, чтобы ты вспомнила, как любишь меня. Хочу, чтобы мы снова были вместе. Как полагается. Как мы заслужили. – Он замолкает, а потом продолжает шепотом: – Я больше не хочу быть Беном.
– Но…
– Завтра, когда мы вернемся домой, ты будешь называть меня Майком. – Он пристально смотрит на меня и снова встряхивает; его лицо близко-близко. – Поняла? – Я чувствую его тяжелое дыхание, к которому примешивается что-то еще; кажется, он выпил. – У нас все будет хорошо, да, Кристин? Все наладится.
– Наладится? – Моя голова раскалывается, из носа что-то течет, наверное кровь; от спокойствия не осталось и следа, и я в ярости кричу, переходя на визг: – Ты хочешь, чтобы я вернулась домой? Чтобы все наладилось? Ты что, совсем рехнулся?!
Он протягивает руку, чтобы зажать мне рот, и я чувствую, что моя левая рука свободна. Я подаюсь вперед и бью его по лицу, несильно, но, как видно, неожиданно. Он падает навзничь, выпуская мою правую руку, и я вскакиваю на ноги.
